Я не верю собственным ушам и в то же время, чувствую, как его руки опускаются на мою шею. Его руки горят. От прежнего холода не осталось и следа. Он в ярости.
– Не бойся. Все будет хорошо. Я прощаю тебя.
Тед водит подушечками пальцев по моей шее. Его лицо искривляется в обиде. Нижняя губа отпирается. В какой-то момент, его пальцы сжимаются на моей шее.
– Все. Будет. Хорошо.
Воздух перестает попадать в мои легкие. Я задыхаюсь. Впрочем, я была готова к такому ответу. Я не жалею. Пусть даже перед смертью, но я буду уверена в том, что не ошиблась. Перестану сомневаться и корить себя за прошлый проступок. Я буду знать, что все это время, за игрушечной внешностью скрывалось чудовище и, наконец, обрету спокойствие.
Глава#2.
Остров Сааремаа. Эстония.
3 июня 2000 года.
11:56
Почему, прибывая в евангельской бедности, женщины норовят наплодить как можно больше детей? Все просто. Они надеяться на шикарную старость. Хотят выстругать крепкую трость из растущего дерева, на которую смогут опереться, при этом не ухаживая за ростком. Но когда первый блин получается комом, они продолжают плодиться, в надежде что следующий росток прорастет самостоятельно и превратиться могучий дуб – мое глубокое размышление о нездоровых отношениях в семье. В итоге мы имеем целый палисадник из пяти сорняков и стопку нешуточных предупреждений из органов опеки.
Что ж, я – тот самый первый блин, с которого все началось. Аста Ваэр. Именно поэтому, моя мать – Бригитта Ваэр, пылает ко мне особенными чувствами. Она ненавидит меня. И не мудрено, ведь именно я показала ей, что кулинар из нее поганый. Так сказать, ткнула ее носом в собственное испражнение. И поделом.
Бригитта вычеркнула меня из своей жизни, когда мне десять, как раз тогда на свет появился второй блин – Сильвия Ваэр. Сестричка младше меня на три года, но выглядит так, словно проживала каждый год за два. Она боевая. Сильная. Высокомерная. И просто отвратительная девка. Именно поэтому Бригитта более лояльна к ней, нежели ко мне. Она видит в ней себя. Опять же, все элементарно.
– Аста, несносная ты девка! Где тебя черти носят?
Это кричит моя мать, потому что хочет взвалить на меня тонну дел, так сама не справляется. Сегодня она особенно злая, ведь очередной хахаль собрал свои вещи и скрылся в неизвестном направлении, прихватив при этом последние наши сбережения и даже дрель моего отца. И пусть я совершенно не помню своего папу, мне было жаль отцовский инструмент, который можно было продать на барахолке и купить себе что-нибудь новенькое. Кроссовки, например. Старые совсем износились. Ну да ладно.
Кстати, все блинчики в нашей семье из разного теста. Близнецы Бруно и Оскар – средние дети, были созданы из высококлассной муки. По крайней мере, так говорила моя мать. Их отец был моряком и лишь изредка заходил в порт, но это было клевое время, потому что он приносил нам гостинцы. Только потом мама осознает, что долгосрочные рейсы – это прибывание в другой семье. Настоящей семье. А наша это так – игрушечная. Отец Сильвии был обычным строителем и, как-то раз, он построил Сильвию. Построил, но забыл вложить душу в свое строение. Он тоже слинял. И теперь эта огромная конструкция маячит перед моими глазами и пугает свои фасадом. Что касается моего батюшки, то он был маминым одноклассником. Меня зачали на выпускном вечере. Романтично, не так ли? Я – это следствие пьяной интрижки. Но, я не жалюсь, Йонас Ваэр хотя бы сделал Бригитте предложение и продержался в браке целых два с половинкой года – героический подвиг! Впрочем, я понимаю его, мою мать невозможно терпеть так долго.
– Аста! Где ты? Почему я до сих пор вожусь с Паулем?
– Потому что это ты его родила, – бурчу я себе под нос и заталкиваю в рот украденную котлету, так как есть риск, что Сильвия оставит меня без обеда.
Пауль – самый младший из нас. Ему пять месяцев. Пока что, он кажется мне милым, и я не злюсь на него, кроме того, что этот малыш – моя обуза. Мне приходиться выполнять всю мамину работу, пока та заливает слезами наш дом, оплакивая любовника, и без конца курит вонючие сигареты, из-за которых цвет ее лица можно назвать асфальтным. Очень надеюсь, что Пауль последний блинчик, тот самый, иначе я потребую закон о перевязки труб женщинам, родившим более четырех детей. «Хватит! Остановитесь!» – будет гласить надпись на моем плакате, на котором я изображу женщину и расстилающийся из ее вагины конвейер с зелеными детьми.
Однако все не было так грустно, если бы недавнее происшествие. На самом деле, нас у мамы шестеро. Я, Сильвия, Бруно, Оскар, Пауль и Валло. К моему большому огорчению, около двух месяцев назад, Валло нашли на реке. Мертвого. Полицейские лишь развели руками, записали все как несчастный случай и посоветовали моей маме лучше следить за детьми, что в принципе считается невозможным. Я любила Валло. Ему было пять, но он никогда не выбегал со двора, не спросив об этом. Валло был трусливым мальчишкой и полезть в реку, не умея плавать и боясь воды как огня, он просто не мог. Я догадывалась, что это не было несчастным случаем, но Бригитту это не интересовало – она во всем обвинила меня. Мать сказала, что я не уследила за братом и что его смерть на моей совести. И могла бы я заткнуть ее поганый рот, но это разряда мистики – попросту нереально.