Он запрокидывает голову к потолку и сжимает руль так, что на руках белеют костяшки.
– Это ты верно заметила. Слово «любовь» – слишком громкое. Его придумали слабые люди, падкие на эмоции. Я никогда не путал любовь и привязанность. Но, могу уверено заявить, что был привязан к тебе.
Я отворачиваюсь. Кажется, что мою щеку обожгла пощечина. Что это? Очередная ложь? Или исповедь безжалостного убийцы? Разве они могут чувствовать?
– Мне пора, – сдавленно произношу я, лихорадочно нащупывая дверную ручку. – Прощай, Теедо.
Оказавшись на улице, я вонзаюсь пальцами в пальто, словно это поможет мне избавиться от боли. Конечно же, мне уже ничего не поможет. Проходят годы, а я до сих пор помню вкус его губ. Я помню все.
– Подожди, Тати, – выпрыгнув из машины просит он нежно, словно не было этих долгих лет. Будто не было этой разлуки.
Заочно покорив себя, я оборачиваюсь.
– Что еще? – меня одолевает неистовый холод.
– Я не виноват, – серьезно произносит он, а потом щурится и скрывается в машине, дает по газам и уносится прочь…
Глава#28.
Остров Сааремаа.
Комната Теи Стейнер.
28 мая 2004 года.
20:45
– А что тут такого, Асти? Тебе всего лишь-то нужно…
Рыжий наглец еще не успел закончить мысль, как сразу же получил категоричный отказ.
– Я не буду этого делать, Олли, – со злостью прошипела я. – Даже не надейся.
Сегодня мы пришли на вечеринку к младшенькой Стейнер – Иви, к той самой, которая без стеснения развлекалась с парнем своей погибшей сестры. Младшая Стейнер не отличалась целомудрием, отчего ее дом был объектом для массовых гульбищ. Признаюсь, я с трудом переступила порог этого дома, этой комнаты, которая до сих пор заставленная фотопортретами рыжеволосой красотки, но здесь был Олли, а у него было то, в чем я сильно нуждалась.
– Как знаешь, – ехидно пропел он, закрывая за нами комнатную дверь. – Но тогда забудь про травку.
Его шантаж вывел меня из себя.
– Долбанный рэкетир, – прорычала я, но это лишь позабавило Олли.
– Злобная стерва.
– Конопатая задница.
– Мерзкая рвота.
– Кретин.
– Ничтожество.
– Так все! – я остановила перепалку поднятием руки и дабы не чувствовать себя проигравшей, сдавленно откашлялась в кулак: «Мудак».
Я действительно попросила у Олли немного травки, потому что не могла прийти домой выпевшей. Снова. Лойт бы не простил мне этого. Но и встречаться с реальностью я тоже не могла. Мне нужна была доза чего-то опьяняющего. То, что приглушит мои чувства и затуманит разум, иначе я рисковала получить нервный срыв. И когда я говорю об этом, то ни капли не преувеличиваю. Я пробовала бросать выпивать, устраивала себе несколько дней завязки, но становилось только хуже. Каждый раз я возвращалась в тот день, когда сдала Теда полиции и меня съедали сомнения. Совесть проедала душу до дыр, а сердце безустанно кровоточило.
я научилась с этим справляться, но вот плата за «обезболивающее» оказалась слишком высокой. Олли согласился угостить меня травкой, но только при условии, если я притворюсь, что переспала с ним. Придурок решил, что тем самым повысит себе рейтинг в обществе и привлечет внимание женского пола. Кретин. Но, это было единственным его предложением, а выбора у меня не было. Я нуждалась в анальгетике больше чем в воздухе.
– И что мне нужно сделать, когда я выйду из комнаты? – сквозь зубы процедила я. – Крикнуть об этом в граммофон? «Эй, народ, я и рыжий…того!».
Олли разлохматил мне волосы и растянул мои щеки в разные стороны.
– Просто будь самой счастливой на земле.
Я брезгливо скривилась.
– Что? Счастливой? Если бы мне предложили смертную казнь через повешенье или секс с тобой, то я бы не задумываясь сунула свою голову в петлю.
Мое сравнение обидело самоуверенного фальсификатора.
– Да? Тогда чего же ты ждешь? Давай, кончай с этой жизнью, потому что ты и так не живешь. Ты наркоманка, только вот твой наркотик – человек. Ты можешь заливаться алкоголем, закидываться таблетками, даже уколоться, но никогда не испытаешь истинного наслаждения. Ты лишь оттягиваешь время, наивно надеясь, что все будет как и прежде… Но этого не будет, малышка. Уже нет.
Устало вздохнув, я молчаливо с ним согласилась. И хоть признавать это крайне неприятно, но Олли был прав. Какой смысл задумываться о морали, если я живу с ней наперекор? И живу ли я вообще?
– Не волнуйся, – подбодрил он. – Завтра же об этом все забудут.
– Не забудут. Это станет главной новостью дня, – заныла я, хватаясь за голову. – Боже, Лойт мне этого не простит.