– Тыр-тыры-тыр-тыр-тыр-тыр, – тут же продемонстрировала щена новый навык, выдав на одном дыхании бесконечную руладу.
– Ах ты моя трындулеточка, – немедленно умилилась Оля. – Муся так не умеет.
Мужчины ушли по-английски, кто же выдержит такое лютое сюсюканье?
– Ты чего так раскисла, Оль? – Сима не сводила внимательных глаз с подруги. – Давай выкладывай. Ты явно не все рассказала.
Ольга побледнела, и Сима потянулась подлить еще ликерчика.
– Про ту свою семью вспомнила, да, Оль? – Ответа Серафима не ждала, и так все понятно. – Я не буду тебе говорить: забудь. Сама знаю, что не забудется. Отодвинь. Отодвинь, Оль. Как отодвинула детство и юность. Как девяностые отодвинула.
– Давид их нашел в интернете, фотку показал. Я теперь бабушка, Сим, представляешь? – Оля улыбалась, а на улыбку скатывалась слезинка. – Внучечку Оленькой назвали. Такая лапочка!
– Ох ты ж! – На Олю пахнуло острым, пряным, как корица, сочувствием. Сима все понимала. Понимала, как трудно отпустить то, чем жила большую часть жизни. Как смешивается радость от того, что у родных все хорошо, с тем, как царапает душу, что им хорошо без нее. Как неловко, что и ей уже привычно без них.
– Тебе, Симушка, легче, у тебя два года было, чтобы отодвинуть. А у меня только три месяца осознанных. Я, знаешь ли, привыкла, что замужем. Только-только осознавать начала, что одна теперь.
– Разве ты одна? – Сима перебралась на скамью к Оле, обняла и прижалась лбом к ее виску. – Разве я не замечаю, как наше благородие на тебя смотрит и как ты мягчеешь, когда его взгляд ловишь? Это даже Семеныч учуял, хотя он вас вместе и видеть-то не видел.
Ольга не отвечала, только прижалась потеснее.
– Неужто до сих пор мужа любишь? – с опаской спросила Сима и заглянула в лицо подруге.
– Люблю, конечно. Родной же человек, самый главный после дочки. Я никогда не спрашивала, Сим, – Оля не пыталась перевести тему, просто ей было важно понять, – но почему ты оказалась одна в хосписе?
– А мне повезло куда как меньше, чем тебе. Сыночка я родила одна, по залету. Оченно мне свезло, что наследственность хорошая оказалась, и парень толковым получился. А женское счастье ко мне поздно пришло, почти в сорок. Муж мой на двенадцать лет меня старше был, у него как раз семья распалась, когда мы встретились. Дети у него уже выросли, пристроились. Причин жить в супружестве не осталось, вот и разошлись полюбовно, каждый к своей свободе. Жена так захотела. Решили не мешать друг другу жить, как душа просит, сил-то и желаний еще немерено.
– Бывает же, – приободрила подругу Оля.
– Миша мой, – продолжила рассказ Серафима, сглотнув комок в горле, – из тех нормальных мужиков, которым требуется, чтоб в них нуждались. А я тогда нуждалась. Ох, как я нуждалась, Оль! Материально худо-бедно справлялась, талант у меня к парикмахерству. А душой высохла, как тюремный сухарь. Рядом с Мишенькой моим отмякла. Всего через пять годочков его инфаркт хватил, потом еще один через пару лет. Так я и овдовела. Потом три года траура и рака. Я ведь сначала лечиться не хотела, за Мишей своим торопилась. Виноватой себя считала, что не уберегла. Благо сын в другом городе, и обманывать его было несложно, пока поздно не стало. Это перед самым порогом я вдруг так жить захотела! Хоть вой, хоть подушку грызи. Да жизнь меня уже вычеркнула, я уж и голову едва поднимала. Тут-то и подвернулся тот ходок. И знаешь что, Оль?! Я рада, что выжила! Маги эти по-своему правы, когда себя благодетелями считают.
– Ну знаешь! Я еще не забыла, где тебя нашла!
– Ты про цирюльню мадам Ироты? Там было не так уж плохо. Знаешь, у меня была цель – дождаться шанса и его не упустить. Правда, тебя упустить было сложно, – хихикнула Серафима.
– Да ну тебя! Все равно они скоты, – не готова была Ольга ко всепрощению, не готова.
– Знаешь, мне Семеныч объяснил, что нрекдольцы по-своему правы. Метод, конечно, тупой и жестокий, но по-своему оправданный. Для их целей. – Оля отстранилась от подруги, чтобы заглянуть ей в лицо и убедиться, что та серьезна. – Ну сама подумай, Оль! Они людей таскают, рискуют, средства тратят, чтобы кровь обновить и новые знания получить. А как у человека потенциал быстрее раскрыть? Сунуть его в трудные условия. Закон лягушки, тонущей в молоке. У кого-то магия просыпается, кто-то начинает умения применять. Согласись, здравое зерно в этом есть. Вполне себе нормально с точки зрения людей, которым не знакомо понятие государственной социальной поддержки.