— Ты и про это знаешь?
— Важно, что про это знает Живетьевы. Остальные княжества в том списке, что я вас давал, Александр Павлович, уже принадлежат или будут принадлежать императору, Живетьевы за это получали свою косточку в виде собственности одного-двух жирных родов, которые включались в их состав тем или иным способом. Но она подумала и решила, что раз уж всю работу делает их клан, то и власть должна принадлежать им.
Шелагин с Грековым опять переглянулись.
— Так, — сказал Греков. — И каким образом ты все это выяснил? Сомневаюсь, что Живетьевы это обсуждают, не принимая мер предосторожности. Нам вот ни разу не удалось узнать, о чем они болтают наедине. Хотелось бы более серьезные доказательства, чем твои слова. Извини, но для меня они ничего не стоят.
Это было ожидаемо, но мне было чем ответить.
— Александр Павлович, а вы знаете, что на вас два целительских блока?
— Два чего? — вытаращился на меня Греков.
— Только не надо мне говорить, что вы это считаете сказками, Алексей Дмитриевич. Человек на вашей должности должен знать о блоках.
— Я знаю, что такое целительские блоки, — раздраженно сказал он. — Но с чего ты взял, что на Александре Павловиче они есть?
— Вы еще скажите, что Живетьев его неоднократно проверял и ничего не нашел, — ехидно сказал Олег. — Знаете, когда мы были у Зимина, он подтвердил наличие блоков на моем племяннике и мне только потому, что мы о них знали. Официально это, типа, сказки.
— Ваш племянник не ответил, с чего он взял, что на Александре Павловиче блоки, — напомнил Греков.
— Я их вижу. Один противозачаточный. Второй — на либидо. Так же как вижу, что на вас только одна клятва. Если бы их было больше, я бы не стал с вами откровенничать. Я бы вообще с вами не откровенничал. Ни с одним. — Я невольно бросил презрительный взгляд на Грекова. — Но мне одному с Живетьевыми не справиться, даже со всеми моими умениями. А они уже рассматривали вариант убрать Александра Павловича, он им мешает. Живетьева сказала терпеть до совершеннолетия младшего княжича, который не должен принимать реликвию при свидетелях. Так что что князю, что старшему княжичу отмерено жизни только до совершеннолетия младшего.
— Почему мы должны верить той ерунде, что ты несешь? — зло спросил Греков. — Заговор целителей — что может быть идиотичнее?
— Погоди, — остановил его Шелагин. — Илья, ты говорил, что видишь блоки. А снимать ты их можешь?
— Ты ему веришь? — не дал мне рта раскрыть Греков. — Только вдумайся, что он выдал: у тебя два блока, один противозачаточный, один — на либидо. Зачем два, они дублируют друг друга.
— Не совсем дублируют, — заметил уже зло я. — Первым был поставлен противозачаточный, но он пробился, как иногда бывает, если оба партнера — сильные маги, и тогда Живетьевы решили не рисковать и ставить блок на либидо, а первый просто не убрали.
— Чушь-то не неси, — презрительно бросил Греков. — Я лично Зимина возил к тебе новорожденному, он сказал, что шелагинской крови в тебе не капли.
— На мне стоит блок-пиявка, перекачивающий силу с моих четырнадцати кругов до семи Владика, — прорычал я ему в лицо, — блок на либидо и заклинание, маскирующее родство. Не факт, что Зимин последнего не видел. Каким бы независимым он ни считался, но его точно прижали блоком кого-то близкого.
Шелагин молчал, но взгляд его мне не нравился. Он мне не верил, но я ему в сыновья набиваться не собирался.
— Ходят такие слухи, — недоверчиво, но чуть спокойнее признал Греков. — То есть ты хочешь сказать, что тоже видишь блоки, но не можешь снять?
— Я могу снять, но тогда меня с какой-то вероятностью убьют.
— Ну да, Зимин не мог, а ты можешь, — с насмешкой сказал он.
— Вы в курсе, что Огонькову Живетьева поставила блок на магию?
— Есть такое, — признал Греков.
— Блока у него больше нет.
— Проверим.
— Проверяйте. И не болтайте, потому что это смертельно опасно не только для нас с дядей, но и для вашего начальника. И давайте наконец приступим к выполнению договора с моей стороны. Только конкретно вы, Алексей Дмитриевич, сейчас отвернетесь.
— Ну-ну, — скептически сказал он, но действительно отвернулся.
А я показал Шелагину, как вызывается панель управления и как на ней выбирается нужный режим, который зависит и от количества бойцов, и от необходимой сложности тренировки.
— В ожоговом отделении ты был? — неожиданно спросил Шелагин.
Врать не было ни смысла, ни необходимости.
— Я, и мазь там от меня.
— Зачем?
— Мне не жалко, у меня ее много получилось при прокачке алхимии.