— Если и было, то о них ни строчки… — задумчиво протянула Грабина. — Ладно, нам пора, если мы хотим пересечься с Песцовым.
— Я хочу, — с нажимом сказала Фурсова. — А ты, если продолжишь в том же духе, будешь отвечать Живетьеву, почему соврала сама и заставила соврать меня.
— Ну ты и сука.
— От суки слышу. Не лезь к моему Песцову, поняла? Каждый должен заниматься своим делом.
— Вот ты как заговорила, — прошипела Грабина. — Напомнить тебе, кто ныл, что он не хочет к Песцову даже близко подходить? А кто ныл, что будет играть на ревности? И нет, шантажировать меня не выйдет: я разговоры с тобой пишу, милая моя.
— Да пошла ты!..
Фурсова так грязно выругалась, что я удивился, поскольку не подозревал у нее таких глубоких познаний в ненормативной лексике. Слушать я перестал, поскольку выяснил главное: они не в курсе ни случившегося вечером, ни случившегося ночью. А как они там друг друга называют, мне без разницы. Пусть хоть вообще друг другу волосы повыдирают, лишь бы ко мне не лезли.
Общаться с ними никакого желания не было, так что до проходной я дошел в скрытности, а дорогу до академии преодолел легким бегом, так что догнать меня неподготовленной девице было совсем без шансов. А вот от Живетьева увернуться не удалось. Он караулил у входа в академию и прошелся по мне жадным взглядом, сразу начиная сканирование. Увиденное его настолько успокоило, что появившееся на лице облегчение трудно было не заметить. Делать вид, что его не вижу, я не стал, вежливо поздоровался, и он даже что-то буркнул в ответ, после чего достал телефон и начал кому-то названивать.
Я же прошел в академию, притворившись, что мне ничуть не интересно, кому это он там названивает. Но поскольку была вероятность, что он связывается с бабкой, то я отошел на такое расстояние, чтобы его видеть, и врубил заклинание прослушки.
— Кого-кого ты ждешь? Он вот только мимо меня прошел. Дарина, не беси меня, а то я уже уверился, что ты боишься со мной встретиться. Вопрос по твоему профилю. Блин, какой-какой. Если бы это был телефонный разговор, я бы не тащился сюда с утра пораньше. Давай руки в ноги — и в академию, поняла?
Поскольку для человека, чей родовой особняк ночью обнесли, Живетьев выглядел слишком спокойным, то я решил, что его любимая бабушка в кабинет пока не заглядывала. В самом деле, что ей там могло понадобиться с утра пораньше?
Первым занятием у нас стояли основы информатики. На мой взгляд, почти бесполезный предмет, поскольку там давали всего лишь навыки по работе с общеизвестными программами. Правда, в перечень входила и одна алхимическая, по расчету граммовок ингредиентов в зависимости от их качества, но мне она тоже была не слишком полезна из-за специфики получения мной знаний.
На занятии скучал не только я, но и одногруппники, и преподаватель, который постоянно выходил из кабинета по разным поводам. Конечно, старшекурсники говорили, что зачет он ставит всем, кто регулярно ходит на его занятия, но кроме зачета хотелось бы получить хотя бы минимальные знания по предмету. Или минимальную пользу от посещения занятий.
Я уже хотел было опять уйти в медитацию, когда преподаватель в очередной раз вышел из аудитории, но внезапно Шмаков воскликнул:
— Ого, ну и дела. Видели?
— Ты о чем? — лениво поинтересовалась Фурсова.
— Грабанули столичную резиденцию Живетьевых.
— Врешь!
— С чего вдруг? Вон пишут, что глава Рода требует найти и покарать.
— Можно подумать, она сама этого не может сделать, — скептически сказала Фурсова. — Слепок ауры взять — и вуаля, грабителя нет, есть труп.
— Ты прям как будто не о целительнице говоришь, а о главе какого-нибудь рода, промышляющего черными ритуалами, — поежился Темников.
— Целители промышляют светлыми, но суть от этого не меняется, — хохотнул Шмаков. — Паш, Маше лучше знать: их род входит в клан Живетьевых.
Взгляд, который бросила на поклонника Фурсова, был далек от одобрительного. А ведь парень столько работы проделал, чтобы выяснить тщательно скрываемую ею информацию.
— Интересно тогда, что она тут делает? — мечтательно поинтересовалась Уфимцева. — Княжеский целитель неженат и как раз из Живетьевых… Неужели?..
— Господи, какой бред у тебя в голове, — зло ответила Фурсова. — Мы вообще-то ограбление Живетьевых обсуждали, и я сказала, что это невозможно. Там лучшая защита в княжестве и особые собаки.
— Чем особые? — заинтересовался я.
— Во-первых, импринтингом. Как только они глаза открывают, сразу запечатлевают хозяина. Их невозможно ни продать, ни подарить. Они очень умные. И у них уникальный нюх.