– ЧТО? Только попробуй отправить! – Оливия яростно выхватывает у нее телефон.
Кэсси со смехом откидывается назад и опирается на локти.
– Вот это боевой дух.
– Да пошла ты, – говорит Оливия, широко улыбаясь в экран.
Тут у меня в кармане жужжит телефон.
Сообщение от Оливии:
волосы на вагине ван лав!! вагины РУЛЯТ!!! с жопы себе кудри удали шульмейстер.
Я хихикаю и показываю его ей.
– Упс! Наверное, это Эвану. Переслать?
– Что одна, что вторая. Ненавижу, – с притворной сердитостью говорит Оливия и еле сдерживает смех.
Примерно через час бусы нам надоели, точнее, надоели Кэсси, и она начала убирать журналы обратно в сумки-шопперы, в которых мы их храним. Мне правда кажется, что бусинная терапия помогла, – Оливия ушла домой в обычном для нее невозмутимом настроении. А вот Кэсси возмущена до сих пор.
– Так что случилось? – спрашивает Надин, когда мы входим в гостиную. Она сидит на диване и кормит Ксавье.
Кэсси падает рядом:
– Тебе лучше не знать.
– У Оливии все хорошо? Я только что разговаривала с ее мамой. Похоже, они ищут программы по изучению искусств.
– Поверь, мы не об этом говорили.
– Эван опять ведет себя как мудозвон, – говорю я, и Кэс одаряет меня гордым родительским взглядом. Наверное, из-за «мудозвона». Ей нравятся сложные по составу ругательства.
– Шульмейстер? – спрашивает Надин. – Что этот мелкий говноед учудил на этот раз?
Вообще, если задуматься, Надин тоже любит сложные ругательства.
Кэсси рассказывает все с самого начала; Надин слушает ее с явным удовольствием. Ничто не радует ее так, как возможность втоптать в грязь Эвана Шульмейстера. Он ей никогда особо не нравился. Окончательно же Надин утвердилась в своем мнении после того, как Эван спросил у Кэсси, на самом ли деле она лесбиянка или просто подражает мамам. Так и сказал – подражает. А потом повисла неловкая пауза… Даже вспоминать не хочется.
Хотя чего уж там. Хочется. Было круто.
Однако я возвращаюсь к тому, что почувствовала утром на крыльце… Я столько всего не понимаю. А остальные знают всё с рождения. Всё. Про восковую эпиляцию. Про контрацепцию. Естественно, я в курсе, как это работает. Но как это происходит? Кто берет с собой презерватив? Всем ли их продают? И где? Есть ли там касса самообслуживания, чтобы избежать зрительного контакта? Хотя… Боже мой! Что, если автомат объявляет о покупке?
ПРЕЗЕРВАТИВЫ! Двенадцать девяносто девять! Пожалуйста, положите свою ЗДОРОВЕННУЮ УПАКОВКУ ПРЕЗЕРВАТИВОВ В ПАКЕТ. Ой, для нашего сканера УПАКОВКА ПРЕЗЕРВАТИВОВ слишком большая. Пожалуйста, подождите, в ближайшее время вам окажут необходимую помощь.
– Ты чего вся красная, Момо? – спрашивает Надин.
Прием! Молли! Алло! Соберись!
Не стоит сейчас об этом переживать. Сначала нужно хотя бы… Ну, знаете… Поцеловаться.
7
В среду я каким-то образом оказываюсь на заднем сиденье старого, но ухоженного «лексуса» Мины.
– Поверить не могу, что это твоя тачка, – говорит Кэсси. – В смысле круто, что у тебя вообще есть машина.
– Она бабушкина, – отвечает Мина.
– А нашей бабуле за руль уже нельзя. Она как-то сбила пешехода.
– Серьезно? – Мина округляет глаза.
– Абсолютно. Я была с ней. Вообще она ехала очень медленно, да и чувак не пострадал. А бабуля на него наорала и назвала сволочью.
Мина смеется.
– Я должна познакомиться с этой женщиной!
– Она приедет в гости на следующей неделе, – говорю я. – Приходи.
– О нет, – протестует Кэсси, – Мине с бабулей видеться не нужно. Нет-нет-нет.
Я смотрю на нее: она ухмыляется и неестественно выгибается – тело тянет к Мине словно магнитом. Цветок, который манит солнце.
– Слушай, Молли, можно вопрос? – спрашивает вдруг Мина, встретившись со мной взглядом в зеркале заднего вида.
– Конечно.
– Кэсси сказала, ты влюблялась двадцать пять раз.
– Двадцать шесть, – тут же поправляет Кэсси.
– Но ни с кем не встречалась. Правда, что ли?
– Ага, – киваю я, как обычно смущаясь.
Однако когда Мина смотрит на меня снова, я понимаю, что ей и правда любопытно.
– А с чем это связано? Что-то произошло?
– Да ничего. Просто я никогда…
Я откидываюсь на спинку сиденья и зажмуриваюсь.
Внезапное воспоминание из школы. Когда мимо мальчиков в столовой проходила красивая девчонка, они хором кричали виу-виу! А когда проходила я – вуа-вуа-вуа — как будто опадает эрекция.