– Хочешь, я расскажу кое-что странное? – спрашиваю я.
– Конечно.
– Ну, не такое странное, как Толкин.
– Толкин вообще не странный, – говорит он. – Пожалуй, это самый стандартный автор фэнтези из всех.
Забавно, впрочем, и то, как сильно я хочу рассказать ему о Кэсси. Не только о фейсбуке и всяких смешных историях, но и об остальном тоже. О том, как наши отношения едва заметно изменились. Мне почему-то кажется, что Рид меня поймет, хотя никаких причин так думать у меня нет. Две минуты назад он даже не знал, что у меня есть сестра.
– Ну, то есть если захочешь почитать странное фэнтези, – продолжает он, – дай знать, потому что…
– Ой, нет, – говорю я и смущенно улыбаюсь. – В общем, Кэсси начала свои первые серьезные отношения с девушкой. Угадай, как я об этом узнала.
– Как?
На слове девушка Рид и бровью не повел. Мне это нравится. Меньшего от парня из Такома-парка – а тем более от сына Деборы и Арье – я и не ожидала.
– Из статуса в фейсбуке.
– Ой. – Рид хмурится.
– Ага.
Молчит.
– А как она должна была тебе сказать? – наконец спрашивает он.
– Уж точно не в статусе фейсбука.
Мне вдруг становится очень неприятно. Не знаю, какой ответ меня бы устроил. Не знаю даже, почему меня волнует его реакция. Но что-то не так. С чего я взяла, что это будет мило? Или забавно? Это неловко. И немножко грустно. Я быстро отворачиваюсь к окну.
– Молли? – говорит он спустя какое-то время.
– Что?
Мы останавливаемся на светофоре, и я чувствую на себе его взгляд, чувствую, как он размышляет о том, нужно ли что-то сказать. А я пялюсь на свои запястья, увешанные фенечками. Я научила Эбби плести их весной перед ее отъездом, и мы до сих пор их носим. От мысли об Эбби мне становится еще грустнее.
Она в Джорджии. А у Кэсси теперь подружка. Всё и вся движется со скоростью миллион миль в час.
– Ты не должна была узнать об этом из статуса в фейсбуке, – наконец произносит Рид.
Я пожимаю плечами.
– Меня бы это тоже расстроило, – добавляет он.
И – ой. Ком встает в горле. Вот еще один факт обо мне. Если кто-то видит, что мне грустно, или спрашивает, что случилось, или просит не плакать, мое тело слышит команду: ПЛАЧЬ. Даже если мне не особенно грустно. Наверное, во мне всегда есть маленькие капельки печали, которые ждут, когда их заметят и позовут. Может быть, они есть у всех.
– Да все в порядке, – говорю я с вымученной улыбкой. – Естественно, я за нее очень рада.
– А, ну хорошо.
Он растерян. Лучше бы я ничего не рассказывала. Теперь он решит, что я стерва. И плохой человек. И вообще сволочь, с какой стороны ни глянь.
Не понимаю, почему рядом с ним я не могу просто заткнуться?
11
В среду я просыпаюсь в тревожных чувствах еще до рассвета. Мысли мечутся без остановки.
Вот Рид. Со своими сияющими белыми кроссовками. И на удивление низкими стандартами в отношении глазури. А вот Кэсси. И Мина. И статус в фейсбуке. И тесто для печенья. И тот факт, что Мина заявится в гости, когда приедет бабуля, и неизбежный цирк.
Я пытаюсь себя загипнотизировать, глядя на потолочный вентилятор, но это не помогает, так что я беру телефон и начинаю скроллить свадебные блоги. Но сосредоточиться не получается. Наконец я принимаю таблетку, спускаюсь на кухню и достаю все необходимое. Кто бы мог подумать, что я буду стоять в пять утра и раскладывать тесто без яиц по маленьким баночкам.
Позднее, когда я ставлю последнюю баночку в холодильник, сверху доносится лепет Ксавье. Вообще-то мне нравится доставать его из кроватки. Я проскальзываю в его комнату, а он замечает меня, хватается за бортик и начинает забавно приплясывать. Детский тверк.
– Привет, дружище.
Я беру Ксава на руки. Он касается моего лица и, улыбаясь, лопочет:
– Момомомомомо.
– Точно!
Ксавье – самый милый мальчуган во Вселенной. Огромные карие глаза, пухлые щечки и очень нежная коричневая кожа, а между передними зубами – маленькая щербинка. В общем, он идеальный. Меня всегда греет мысль, что у нас с ним общая ДНК, пускай и с донорской стороны. Может быть, на небесах наши общие предки тоже попивают амброзию и наблюдают за нами.
– Эй, малыш, – шепчу я, уткнувшись в его шейку, а он морщится и хохочет.
Я пристраиваю его на своем бедре и бережно несу вниз. Решаю посадить его посреди гостиной, где он обычно играет. Пусть мамы поспят.
Но через пару минут спускается Надин – зевая и улыбаясь одновременно:
– Вы только посмотрите на этих двоих.