– Бетти, покажите нам, пожалуйста! Мы никому не скажем.
– Если покажешь, я ее спрячу, – добавляю я.
Бабуля изображает недовольство, но все-таки переворачивает фотографию.
Эбби охает.
– Боже мой! Какая отпадная фотка!
Так и есть. Бли-и-и-и-ин. Ну и снимок!.. Он черно-белый, и Патти здесь совсем еще ребенок, значит, это конец шестидесятых. Однако глаз я не могу отвести от бабули – ей здесь чуть за двадцать. Она нежно улыбается, держит Патти у себя на бедре и смотрит в объектив.
И выглядит она в точности как я – только старомодная и красивая.
А еще она толстая.
Я поднимаю на нее взгляд и вижу, что она смотрит на меня с каким-то странным выражением, которое я не могу расшифровать.
– Я слишком строга с тобой, правда?
Я краснею.
– Не знаю.
– Я ненавидела свой лишний вес. Набрала тридцать килограммов, пока носила твою мать. И чувствовала себя как в чужом теле.
Я молчу. Вдох.
– Понимаю. – Выдох. – Но я же себя так не чувствую.
– Знаю, и это хорошо. Прости меня, мейделе. Нельзя перекладывать свои проблемы на тебя. – Она берет меня за руку и сжимает ее. – Ты невероятно красивая.
У меня горят щеки. Тут вот какая штука: мне часто говорят, что у меня красивое лицо. Или волосы. Или глаза. Но когда меня называют красивой, все иначе. Просто красивой, без каких-либо уточнений. Почему-то слышать это от бабули еще более странно, чем от Рида.
У меня щиплет в глазах.
Бабуля прочищает горло.
– Ну так вот… Замечательная была церемония, правда?
– Ага, – соглашается Эбби.
Тетя Карен тихо добавляет:
– Да, очень мило. – И пожимает плечами.
Это такой жест… Такой характерный жест, как будто она вложила в него сорок лет секретов, ссор, путешествий и двухъярусных кроватей.
И ирония в том, что Надин всегда пожимает плечами точно так же.
У меня перед глазами вдруг возникает картинка: мы с Кэсси через двадцать лет. Обе поженились. С Миной. С Ридом. Или нет. Может, мы поженимся с теми, кого еще не знаем. Может, не поженимся вообще. Может, мы будем видеться через день. Может, раз в год. А может, всегда по-разному. Может, никогда у нас не будет постоянства.
Мне кажется, что любые отношения – это на самом деле миллион самых разных отношений. Но я не знаю, плохо это или хорошо.
На закате становится еще красивее. Наверное, все дело в гирляндах. Есть что-то волшебное в мерцающих огоньках на ветвях деревьев. Кое-кто из гостей уже разошелся по домам, но зато целая куча уже танцует, в том числе и Эбби с Ником. Рида я пока не уговорила. Сейчас он самодовольно разглядывает флажки на торте.
Признаю́, это была его идея.
Признаю́, получилось очень мило.
Но вот мы возвращаемся к столу, и Рид держит меня за руку, пока болтает с Оливией, а Ксавье тем временем засыпает в объятиях у Кэсси. Мина поглощает капкейк и после каждого укуса вытирает пальцы салфеткой. И хотя вокруг всё в движении, в воздухе чувствуется умиротворение.
– Я бы никогда не смогла стать настоящим свадебным фотографом, – говорит Оливия.
– Почему нет?
– Слишком много идеальных моментов. Я за ними не успеваю.
У меня вдруг слезы подступают к горлу.
– Это точно.
Рид сжимает мою ладонь.
Переключается песня – теперь играет что-то быстрое и громкое, и я вижу, как Айзек кружит одну из маминых подружек на импровизационном танцполе. Кажется, у него на руке мои журнальные бусы (по совместительству кольца для салфеток). Тетя Лиз сидит на качелях Ксавье, активно жестикулирует и смешит мам, а родители Эбби демонстративно покачиваются в медленном танце, несмотря на энергичную музыку.
– Пойду, наверное, сделаю еще пару фоток, – решает Оливия.
– Хорошо, – хором и с абсолютно одинаковой интонацией отвечаем мы с Кэсси.
Оливия щурится и показывает на нас пальцем.
– Вы че, близнецы, что ли?
Уходя, она изображает руками взрыв над головой. Взрыв мозга.
Мина хихикает, и они с Кэсси обмениваются радостными нежными взглядами. Я быстро отворачиваюсь. Не потому, что превратилась в одиннадцатилетнего мальчишку.
Просто… Пускай побудут наедине.
Наверное, я потихоньку сдаюсь. По чуть-чуть. Наверное, это и есть наши маленькие шажки в противоположные стороны. Наши едва отличные следы в едва отличных направлениях.
В семнадцать лет каждое событие переживается как конец света. И начало тоже.
И это здорово.
Благодарности
Привет, читатель! Моя книжка в твоих руках. Я ждала этого мгновения так же, как Молли ждала свой первый поцелуй. И бывали дни, когда я сомневалась, что смогу закончить эту историю.