Он уже устал от впечатлений этого утра и проголодался. По аллеям шли люди. Разнообразно одетые. Женщины в коротких, до колен, туниках, женщины в плащах разных оттенков, женщины в платьях. Мужчины тоже в плащах, некоторые - с одними только повязками вокруг пояса. Очень многие - больше половины - были босиком. Все загорелые, сильные, атлетически сложенные. И все - и мужчины и женщины - молодые. Казалось, во всей толпе нет человека старше двадцати трех, двадцати четырех лет. (Он вспомнил утверждение Скайдрите, что молодость длится теперь до семидесяти).
И у всех были свои дела, свои интересы. Негромкий говор стоял над аллеями, сверкали белозубые улыбки. Дважды Андрей встретил в толпе людей, одетых по меньшей мере странно. Один раз это была девушка в костюме средневекового трубадура, а другой - молодой человек во фраке и узких клетчатых панталонах гоголевских времен. Но никто не обращал внимания на эти несовременные одежды.
На лугу несколько девушек под гитару разучивали танец. Одна, смуглая, с лукавыми блестящими глазами, вдруг птицей помчалась прямо к Андрею. Он, смущенный, попятился, чтобы пропустить ее, но она остановилась, повернулась и через миг мчалась уже в другую сторону.
Утром, когда Андрей шел в институт, на аллеях было совсем пусто, а теперь, в одиннадцать часов, народу все прибывало. Казалось, будто в садах и парках развертывается какой-то праздник. (А может быть, это был всего лишь обеденный перерыв? Андрей не знал, работают ли теперь на Земле в определенные часы или по какой-нибудь другой системе. Но огромный город с движущимися дорогами, гигантские здания да и прекрасные парки - все было порукой тому, что люди, окружающие его, далеко не бездельники.)
Почему-то Андрею было неловко спросить, как найти ту группу корпусов, где он остановился, справиться, куда обратиться, чтобы поесть. Несколько раз он замечал обращенные на себя внимательные и быстрые взгляды. По-видимому, он чем-то отличался от других.
Сумеет ли он ужиться с людьми нового поколения?
Картина Оресты вдруг стала перед его глазами. Желтое небо, ослепительное солнце, черные резкие тени, которые отбрасываются скалами. Грохот сыплющихся огромных камней, рев моторов, скрежет, свистки - все это слышно даже через скафандр. Он сам в напряженной позе, тянущий кабель к остановившемуся гигантскому бульдозеру. Другие такие же черные фигуры в скафандрах. Каждый кажется исполином, потому что чудовищно велика сила машин, которыми они руководят. Грохот взрыва вдали и взметнувшееся синее пламя. Кругом, до далекого горизонта, ни деревца, ни кустика, ни травинки - планета, которая еще не знала жизни... Он подключает кабель, черная фигура в кабине машет ему рукой. Бульдозер поворачивается и сразу сдвигает холм. Опять сыплются камни, а он стоит, и руки гудят от напряжения...
Да, все было просто. Каждый знал свое место...
- Андрей!
Он как будто вынырнул из воды. Кругом была зелень деревьев, и Скайдрите длинными, легкими прыжками бежала по аллее к нему.
- Куда же вы исчезли? Знаете, как трудно было вас найти! Я расспрашивала у прохожих.
- Да?
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. И потом оба сразу почувствовали, что не знают, о чем сейчас говорить.
Скайдрите нашлась первая:
- Послушайте, неужели вы не проголодались? Я - ужасно. Идемте обедать.
- А куда?
- Идемте.
Они продрались через кусты, пошли лугом, затем - вокруг пруда с водой такой чистой и прозрачной, что на большой глубине с берега видны были длинные водоросли и медлительные серебристые рыбы.
"Надо о чем-нибудь говорить, - подумал Андрей. - Глупо, что я молчу. Невежливо".
Он откашлялся.
- Погода какая прекрасная! В мое время в Ленинграде часто шли дожди.
Девушка бросила на него быстрый взгляд.
- О, теперь дожди пускают только по ночам. С двух до четырех. А в июне дождь будет каждую ночь по три часа... Вот мы пришли.
Они сели за столик на лугу, и к ним тотчас подошла девушка в белом передничке. Скайдрите заказала, девушка вернулась с большим подносом. Она поставила тарелки на стол, вдруг взялась за лямки передника и сняла его.
- Пожалуй, я поем вместе с вами. У вас не интимный разговор?
- Садитесь, - кивнула Скайдрите. - Меня зовут Скайдрите. А это Андрей. Он с Оресты.
- Меня зовут Анна, - сказала официантка. - Я сразу поняла, что вы только что прибыли на "Лебеде". У тех, кто давно не был на Земле, первое время какие-то странные лица. Но через три-четыре дня их уже не отличишь.
Они ели что-то карминно-красное, освежающее и вкусное.
- А вас я видела в балете "Атомный век", - сказала Анна Скайдрите. - Вы танцуете превосходно. Гораздо лучше, чем "ПМ-150". И вы знаете, я поняла, почему танец модели неинтересно смотреть. Дело в том, что в человеческом танце всегда есть разрыв между звуком и движением танцора. Разрыв небольшой - какие-то доли секунды, - но все-таки он дает зрителю возможность предвосхитить следующее движение и как бы участвовать в танце. А у модели этого нет. Звук следует вместе с движением.
- Да, - Скайдрите кивнула. - Танец "ПМ" скучно смотреть, потому что невозможно представить себе, то она сделает дальше. А искусство - это ожидаемая неожиданность. Всегда. - Она задумалась на миг. - Искусство это неожиданно точное воплощение того, что ты лишь смутно ожидала. - С ложкой в руке она обвела всех торжествующим взглядом. - Пожалуй, это тоже не пришло бы "в голову" "ПМ-150".
- Наверно, вы очень устали от модели, - сказала Анна.
- Здорово, - согласилась Скайдрите. - Но теперь я уже ухожу. Есть решение Совета института. Понимаете, я пять лет здесь. Другие за это время были и на физической работе. А я все на одном месте. Но иначе нельзя было, раз мы начали с этой "ПМ".
- А куда вы хотите перейти? - спросил Андрей.
- Еще не знаю. - Она внимательно посмотрела на него. - А вы поедете на Амазонку, да?
- Да. Мне предложили отдохнуть недели две. Освоиться. Потом пойду в Биологический центр. Подготовлюсь и поеду в джунгли. Нужно подобрать быстро растущие дикие растения для Оресты. Сначала экспедиция будет очень маленькая - два или три человека.
Анна принесла новую перемену блюд, и девушки попросили Андрея рассказать о работах на Оресте. Он начал рассказывать и увлекся. Нарисовал картину огромной планеты, которая расположена возле своего солнца так же, как Земля у своего светила.
- Там плотная атмосфера, почти целиком состоящая из азота и паров воды. Есть моря и океаны. Текут бурные реки. Но жизни нет. И вот еще восемьдесят лет назад было решено подготовить ее ко второй очереди колонизации с Земли. Мы сооружаем гигантские устройства, которые разлагают воду на кислород и водород. Одно уже готово. Представьте себе реку величиной с Волгу, которая уходит под землю. А в нескольких десятках километров дальше - кратер, откуда бьет ураган газов. Такой ураган, что опасно подходить к кратеру. Он бьет уже три года, а пока я летел сюда, на Землю, начали работать новые устройства. Через тридцать лет там будет синее небо, как над Землей. И тогда мы начнем заселять планету жизнью. Засеем моря фитопланктоном, затем на сушу будет произведен посев бактерий, которые разлагают и усваивают неорганические соединения горных пород. За два-три года они покроют континенты слоем органических остатков. А после - высадка крупных растений: трав, кустарников, деревьев. Горы и долины покроются лесами. Привезем животных, и планета начнет жить. Будет готова, чтобы принять людей...
- А вы надолго поедете в джунгли? - спросила Скайдрите.
- Примерно на год. А потом еще куда-нибудь. Хочу насмотреться на Землю, прежде чем вернуться на Оресту.
- Послушайте, Андрей, - девушка вдруг положила свою руку на его, - вы, наверно, удивитесь. Но сегодня утром, когда я вас увидела, я сразу поняла, что хочу работать вместе с вами. (Он почувствовал, что краснеет.) Возьмите меня с собой в джунгли. Правда, я не ботаник, но ведь вам нужен такой человек, который будет носить образцы, разводить костер, посуду мыть. А? Я больше не могу быть "ПМ-150". Да это и не нужно теперь.
На секунду Андрей представил себе ее на корточках у костра. В неуклюжих рабочих штанах. С перепачканными руками. И понял, что ему не нужно недели, чтобы перестать быть чужим на Земле. Он уже свой здесь.