— Кто это?
— Кому-то понадобилась миссис Фойер или Фэйер. Послушай, если ты сознательно пренебрегаешь советами Джорджа… (д-р О. Дж. Хельм, их домашний врач.)
— Джоана, — сказал Лоренс, который почувствовал себя гораздо лучше после этого перламутрового ломтика сала, — Джоана, душенька, помнишь, ты сказала вчера Маргарите Тэер, что ищешь квартиранта?
— Ах да! как это я… — сказала Джоана, и тут же телефон услужливо зазвонил снова.
— Мне очевидно, — раздался тот же голос, возобновляя разговор как ни в чем не бывало, — что я по ошибке воспользовался именем сообщника. Я соединен с миссис Клемент?
— Да, это миссис Клементс, — сказала Джоана.
— Это говорит профессор… — последовал пресмешной коротенький взрыв. — Я веду русские классы. Миссис Файр, которая в настоящее время служит в библиотеке по часам —
— Да, миссис Тэер, знаю. Что же, хотите посмотреть комнату?
Да. Может ли он придти осмотреть ее приблизительно через полчаса? Да, она будет дома. И она безо всякой нежности положила трубку на рычаг.
— Кто на сей раз? — спросил ее муж, оборачиваясь (его пухлая веснущатая рука лежала на перилах) с лестницы по пути наверх, в укрытие своего кабинета.
— Пинг-понговый мячик, с трещиной. Русский.
— Так это профессор Пнин! — воскликнул Лоренс, — «Еще бы, как не знать, — алмаз безценный…»[6] Ну уж дудки, я решительно отказываюсь жить под одной крышей с этим монстром.
Он свирепо протопал наверх. Она крикнула ему вдогонку:
— Лор, ты кончил вчера свою статью?
— Почти. — Он был уже за лестничным поворотом — она слышала, как скрипела и потом ударяла по перилам его ладонь. — Сегодня кончу. Сначала я должен приготовить этот Э. С.-экзамен, будь он неладен.
Э. С. значило «Эволюция Смысла» — самый лучший его курс (на котором числилось двенадцать человек, даже отдаленно не напоминавших апостолов); он открывался и должен был закончиться изречением, которому предназначено было сделаться когда-нибудь крылатым: «В известном смысле, эволюция смысла есть эволюция безсмыслицы».
2
Полчаса спустя Джоана бросила взгляд в окно веранды поверх полумертвых кактусов и увидела мужчину в макинтоше, без шляпы, с головою, похожей на отполированный медный шар, энергично звонившего в дверь красивого кирпичного особняка соседки. Старый скотч-терьер стоял рядом с ним с точно таким же доверчивым выражением. Мисс Дингволь вышла со шваброю в руке, впустила неторопливого, исполненного достоинства пса и направила Пнина к дощатой резиденции Клементсов.
Тимофей Пнин уселся в гостиной, заложив ногу на ногу «по-американски»[7] и пустился в ненужные подробности. Удостоверение личности в достоверных околичностях. Родился в Петербурге в 1898-м году. Родители умерли от тифа в 1917-м. Уехал в Киев в 1918-м. Пять месяцев был в Белой Армии, сначала «полевым телефонистом», потом в канцелярии военной разведки. В 1919-м бежал из захваченного красными Крыма в Константинополь. Закончил курс в университете в Пра —
— Так ведь я девочкой жила там, и как раз в том же самом году, — обрадованно сказала Джоана. — Мой отец поехал в Турцию с правительственным поручением и взял нас с собой. Подумать, могли ведь встретиться! Я помню как по-турецки «вода». Там еще был сад с розами…
— Вода по-турецки «су», — сказал Пнин, лингвист поневоле, и продолжал рассказ о своем увлекательном прошлом: — Закончил курс в Праге. Был связан с различными научными заведениями. Затем… Ну, а если более короче говоря: с 1925-го обитал в Париже, покинул Францию в начале войны с Гитлером. Теперь находится здесь. Американский гражданин. Преподает русский язык и тому подобное в Вандальском университете. Рекоммендации можно получить у Гагена, главы германского факультета. Или от университетского Дома для несемейных преподавателей.
Там ему было неудобно?
— Слишком много людей, — сказал Пнин. — Назойливых людей. Между тем как мне теперь абсолютно необходимо специальное уединение. — Он кашлянул в кулак с неожиданно гулким звуком (чем-то напомнившим Джоане профессионального донского казака, с которым ее однажды познакомили) и затем пустился напропалую: — Должен предупредить вас, мне нужно будет вырвать все зубы. Это отвратительная операция.
— Ну, пойдемте наверх, — весело сказала Джоана.
Пнин заглянул в комнату Изабеллы с розовыми стенами и белыми воланами. Вдруг пошел снег, хотя небо было из чистой платины, и медленный искристый снегопад отражался в безмолвном зеркале. Пнин внимательно осмотрел «Девушку с кошкой» Хейкера над кроватью и «Заплутавшего козленка» Ханта над книжной полкой. Потом он подержал ладонь на небольшом расстоянии от окна.
7
Американцы закладывают ногу на ногу поперек, голенью одной на колено другой, под прямым углом, иногда даже ухватывая и подтягивая к себе лодыжку рукой.