— Как раз наоборот, — уточнил Рейт.
— Я никогда не смогла бы вести себя таким образом, — чопорно заверила Зэп-210. — Ты только посмотри на девушку, которая идет в нашу сторону, — какая у нее походка! Зачем она это делает?
— Она так сложена. Кроме того, она хочет, чтобы мужчины ее замечали. Это именно то стремление, которое в тебе уничтожал Дико.
Зэп-210 возразила неожиданно горячо:
— Я больше не ем Дико. И тем не менее, не чувствую подобного стремления!
Рейт с улыбкой посмотрел на набережную. Девушка, на которую указывала Зэп-210, замедлила шаг, провела рукой по своему оранжевому поясу на талии, улыбнулась Рейту, с любопытством посмотрела на Зэп-210 и пошла дальше.
Зэп-210 бросила на Рейта косой взгляд. Она хотела что-то сказать, но потом передумала. Однако спустя какое-то время она все-таки заметила:
— Я вообще не понимаю гхианов, даже тебя не понимаю. Ты только что улыбнулся этой ужасной девушке. Ты никогда… — Тут она прервалась и продолжала уже тихо. — Я могу предположить, что ты скажешь, будто в твоем поведении виновато «стремление».
Рейт потерял терпение.
— Сейчас как раз самое время, чтобы ты узнала правду, — начал он. — Стремления относятся к нашему биологическому естеству, и нельзя просто так от них отказаться. Мужчины и женщины разные.
Он продолжал, рассказывая о процессе размножения. Зэп-210 неподвижно сидела на стуле и смотрела на воду.
— Поэтому абсолютно естественно, что люди ведут себя именно так, — закончил Рейт.
Зэп-210 молчала. Рейт заметил, что ее руки сжались в кулаки, белые костяшки резко проступили на них.
Девушка тихо спросила:
— Хоры в священной роще… Они там занимались… этим?
— Предположительно.
— А ты меня увел, чтобы я этого не видела?
— Ну да, я думал, что тебя это может смутить.
Зэп-210 немного помолчала.
— Они могли нас убить.
Рейт пожал плечами.
— Возможно.
— А те девушки, которые танцевали без одежды, — они тоже хотели именно этого?
— Если им за это кто-нибудь даст деньги.
— И все на поверхности воспринимают это именно так?
— Я бы сказал, большинство.
— Ты тоже?
— Конечно. Не всегда. Но по крайней мере, иногда.
— Тогда почему… — запнулась она. — Тогда почему…
Она не могла закончить фразу. Рейт протянул руку и погладил ее. Она одернула свою руку.
— Не прикасайся ко мне!
— Мне очень жаль. Не сердись.
— Ты привел меня в это ужасное место. Ты обманул меня на всю жизнь. Ты изображал доброжелательность, но все время хотел именно этого!
— Нет, нет! — воскликнул Рейт. — Ничего подобного! Ты страшно ошибаешься.
Зэп-210 холодно посмотрела на него, высоко вздернув брови.
— Значит, ты считаешь меня непривлекательной?
Рейт всплеснул руками:
— Конечно же, нет! В действительности…
— Что?
Кауш, который как раз подошел к столу, дал Рейту возможность прервать этот разговор.
— Вы ночью хорошо отдохнули?
— Да, — сказал Рейт.
Зэп-210 встала и ушла. У Кауша вытянулось лицо.
— Чем я ее обидел?
— Она злится на меня, — объяснил Рейт. — Только вот почему, я не знаю.
— Это у нее всегда так? Но вскоре она — по такой же непонятной причине — будет снова тебе покорна. А пока что я бы с удовольствием послушал твои соображения по поводу гонки угрей.
Рейт обескуражено посмотрел вслед Зэп-210, которая направилась в гостиницу «Счастливый моряк».
— Не опасно ли отпускать ее одну?
— Не бойся, — успокоил его Кауш. — В гостинице все знают, что вы находитесь под моим покровительством.
— Хорошо, тогда перейдем к угрям.
— Ты ведь знаешь, что там пока еще никого нет. Гонки начинаются только в двенадцать часов дня.
— Так оно и лучше.
Зэп-210 еще никогда не была такой сердитой. Она полушагом, полубегом ворвалась во двор гостиницы и промчалась через мрачный, затемненный холл в маленькую комнатку, где провела ночь. Она вошла, быстро задвинула засов и села на кровать. Минут десять она сидела, в ее голове проносились мысли. Затем она беззвучно заплакала — слезы разочарования и отрезвления текли по ее щекам. Она думала о подземельях: спокойные туннели с одетыми в черное фигурами, тихо скользившими мимо. В подземельях ее никогда не довели бы до белого каления или другого состояния, когда ее лицо время от времени заливалось краской. Ей бы снова давали Дико — Зэп-210 наморщила лоб и попыталась вспомнить вкус маленьких хрустящих вафель. Следуя неожиданному порыву, она вскочила с кровати и посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене. Когда она была в комнате в предвечерних сумерках, то не обратила особого внимания на свое отражение. Лицо, смотревшее на нее, казалось совершенно обычным. Глаза, нос, рот и подбородок. Теперь же Зэп-210 смотрела на себя с пристрастием. Она потрогала черные волосы, вьющиеся надо лбом, пальцами их расчесала и посмотрела на результат. Лицо, отражавшееся в зеркале, принадлежало не ей. Зэп-210 думала о хрупкой девушке, которую Рейт так нагло выкрал. На ней было синее, облегающее платье, резко отличающееся от бесформенного черного одеяния, в которое она была облачена тогда. Она сняла платье и осталась в белой нижней рубашке. Зэп-210 повернулась вокруг собственной оси, внимательно изучая себя со всех сторон. Действительно, чужой человек. Что, если бы Рейт увидел ее в таком виде, что бы он о ней подумал? Мысль о Рейте снова пробудила в ней гнев. Он видел в ней ребенка или еще что-то без чувства собственного достоинства — у нее не хватало слов, чтобы это выразить. Зэп-210, глядя в зеркало, ощупала себя руками и удивилась превращениям, которые с ней уже произошли. Ее первоначальный план вернуться в подземелья отпадал сам по себе. Зужма касчаи отправят ее в темноту. Если же ей случайно повезет и она останется в живых, ее снова начнут напихивать Дико. Губы ее задрожали. Больше никакого Дико!