оги точно переломаешь. Туда даже альпинисты со специальным снаряжением не спускаются. Да еще вход платный. Последний аргумент, видимо, был для него решающим. Наверно зашелся в бессильной злобе от того, что простой унылый россиянин может легко потратить 30 долларов на билет «в какую-то грязную темную дыру», а он, одаренный американец, вынужден экономить даже на нижнем белье. Разве не завидно и не досадно! Ему даже перед девушкой не в чем появиться! На это я заметил, что лучше ты появляйся перед ней без всего! Но он не обратил внимания и продолжал юродствовать. Послушав еще немного переливы самобичевания, я вышел на улицу покурить. Для красного словца, ввернул Олег о белье, или на самом деле все так печально, я не знал, но почему-то вспомнил синие трусы Ларисы. Задумался о ней. Эх, прошлепал, ты, дурачина, своими толстыми губищами такую перспективную девушку, как Ларюша. Так что ж теперь локти кусать? Раньше, лет 20 назад, нужно было думать, а не строить из себя Петрова-Водкина или Кандинского. Неожиданно ко мне пришла ясная, как дневной свет, мысль : «Видимо, придется с ним расстаться» – это решение показалось настолько очевидным и сразу разрешающим все противоречия, что я удивился: почему не додумался до него прежде? Да тут, просто оставлю его в мотеле, и все. Все-таки здесь не тайга и сможет добраться до ЛА на автобусе. Маршрутов достаточно, они плотно охватывают всю страну, и еще можно купить предельно дешевый билет. Сейчас, в несезон на некоторых направлениях цены падают до условных 1 – 2-х долларов. По некоторым направлениям курсируют даже и специальные автобусы для китайцев. В них билеты в два или три раза дешевле, но купить в открытой продаже невозможно, это можно сделать только через доверенного китайца. Так что можно кататься в междугородных автобусах почти бесплатно. Правда, условия, мягко говоря, не очень комфортные, помимо шума и грязи, в салоне тесновато от мексиканцев, чернокожих и азиатов. Ничего, ведь эти пассажиры его новые соотечественники, они хотя люди и небогатые, зато не испорчены культурой и не обезображены интеллектом. Они именно те, кого он больше всего ругает, и те на кого он в обычной жизни больше всего похож. Так что быстро впишется в эту публику, и ему будет с этим народом, с этим быдляцким плебсом, хорошо. Размышляя таким образом, я даже не подозревал, что Олег присматривается к моим наличным и хочет, как он говорил, «забрать их в качестве репараций» ( эти оборотом пользовались советские оккупанты в Германии в 1945 году, когда присваивали себе любую понравившуюся вещь), но пока выждал подходящего момента. И чтобы провернуть эту операцию сговорился с Костиком, невинным компьютерщиком, никогда ничего ни у кого не воровавшим, попросил его изготовить и прислать квитанцию об оплате брони билетов. Наивно я полагал, что если оставлю ему на столе 20 долларов, этого будет достаточно. И смогу так отделаться от неудачного компаньона. Пусть купит себе билет на самый роскошный автобус. Вернувшись в номер, увидел, что Олег уже в верхней одежде, но по-прежнему лежит в кровати, и вещи еще не собраны. Стараясь не сорваться на скандал, я спокойно заявил, что оставляю его здесь, в мотеле до вечера. - Тебе не нужно суетиться, ты спокойно отдохнешь в номере, если не хочешь в эти дурацкие пещеры. Сходишь на завтрак. Вот тебе 20 долларов, – я вынул из нагрудного кармана купюру и помахал ей в воздухе. Я говорил как можно безразличнее, чувствуя, как нарастает во мне напряжение, что вот еще одно капризное возражение и все: выскажу ему какое же он ничтожное мерзкое животное. И тогда уже точно без лишних слов положу 20 долларов на полочку умывальника, брошу чемодан в багажник, сяду в машину и по газам… Что сильнее на него подействовало: мои слова или вид 20 долларовой купюры? По большому счету было не важно. Я видел, что Олег, кряхтя и размахивая руками, поднимается с кровати. Затем с глубоким снисхождением он заявил, что так и быть, согласен поехать со мной в пещеры. И добавил, его совсем не прельщает перспектива весь день сидеть в номере в одиночестве. И что же, пить одному? Быстро загрузив вещи, мы и выехали на хайвей. Наивно я решил, что он испугался, увидев, что я на пределе и готов оставить его здесь, в этом обычном мотеле, с его водкой, с его хламом, и потом ему предстоит долгая скучная дорога домой. На самом деле ему просто стало досадно, что его планы могут превратиться в прах. Я еще чувствовал угрызения совести, что оставить его, наверно, было бы не по-товарищески, даже не предупредив, что дальше еду один. В каких розовых иллюзиях я находился. Все-таки он поехал со мной! Все-таки это первое моё путешествие по Америке, по стране моей мечты, и за все за это я брошу его здесь. Это – подло. Утром после выезда из мотеля обычно за руль садился я поскольку Олегу еще нужно было время, чтобы окончательно прийти в форму. Езда успокаивала, поток мыслей, ускоренный эмоциями, постепенно трансформировался в последовательные рассуждения. Мы обычно начинали какую-нибудь дискуссию: или об истории, или о футболе, о поездках, о знакомых, но перед Карлсбадскими пещерами Олег долго молчал. Потом спросил, с какой-то неопределенной надеждой в голосе или сомнением: точно ли я решил ехать в Сан-Диего? Мне стало досадно, что я еще в Москве, по телефону выложил ему свои планы. И зачем я сказал ему, что собираюсь в Сан-Диего? Зачем упомянул девушку, с которой хочу встретиться и может остановиться у неё, и может пожить несколько дней?