Я был слепой пулей, отравленной теми,
Кто выстрелил мной.
Но верил: моя траектория — круг,
Я верил в то,
что я,
я возвращаюсь домой.
Я обманул себя, мама.
Я обманул себя, мама, о да.
Когда-то ты меня спросила:
«Сынок, когда же ты вернешься?»
Я дал тебе ответ, но я вернулся не тогда,
И я вернулся не туда.
Но в этом лишь моя вина.
Не правда ли, мама?[3]
Вот он и пришел — сейчас немного манипуляций на кухне, перекурить, натянуть подходящий рок-н-ролльный прикид и с бутылочкой в студию. А остальное все по барабану.
I donʼt need no walls around me.
And I donʼt need no drugs to calm me.
I have seen the writing on the wall.
Donʼt think I need any thing at all.
No. Donʼt think I need anything at all.
All in all it was all just the bricks in the wall.
All in all it was all just the bricks in the wall.[4]
Подвал
Он поет свои песни, которым сто лет,
Забывает слова, ложится на пол,
Достает портсигар, забивает косяк
И глядит в потолок — там немое кино.
В нем «Битлы», и война, лица старых друзей,
Пионерский салют и советский народ,
Он похож на царя первобытных зверей,
Он один пережил ледниковый период. [5]
Вилка в его руке отбивала ритм. Его мысли, которые уже получили первый допинг, рисовали картинки из прошлого.
Век откинул копыта, хоть толком не прожит,
Все что плыть помогало — отныне на дне.
Это только гитары с годами дороже,
Гитаристы с годами теряют в цене.
Он не слышит слова, он не видит ухмылки,
Есть любимые звуки, остальное — мираж,
Его жизнь выпускает шасси и закрылки
И идет неспеша на последний вираж
Он живет, под собою не чуя земли,
И его не волнуют ни против, ни за,
Его дом, как дредноут, сидит на мели
И обвисшие постеры — как паруса.
Он заснет в Новый Год без снов и без сил,
И во сне он услышит в прихожей звонок —
Джимми Пейдж принесет ему батл текилы
И виниловый новый «Дип Пёпл Ин Рок»[5]
Deep Purple — это то, что он сам для себя открыл еще в двенадцать лет. Когда никого не было дома, украдкой и еле дыша самостоятельно поставил виниловый диск на вертушку и запустил проигрыватель… Тот кайф не повторят никакие ебучие наркотики… Да что там наркота и алкоголь! Он никогда более не испытывал того драйва, эйфории, счастья в одном флаконе! Child in time до сих пор, спустя тридцать лет, вызывает мурашки по всему телу… Как он мечтал стать Ян Пейсом…
Sweet Child in time youʼll see the line
The line thatʼs drawn between the good and the bad
See the blind man shooting at the world
Bullets flying taking toll.
If youʼve been bad, о Lord, I bet you have
And youʼve not been hit by the flying lead
Youʼd better close your eyes and bow your head
And wait for the ricochet.[6]
Он отправил грязную посуду в мойку, опрокинул еще одну стопочку для разогреву и принялся за нарезку закусона — колбасы, сыра, огурчиков. Сердце его трепещало от предстоящего действия.
Сердце, сердце, сука редкостная, где же ты шлялось, когда он предавал музыку, когда строил из себя крутого менеджера, когда пытался восстановить пепелище первого брака в течении четырех лет, когда искал какой-то непонятный смысл. Блядь ты продажная, сердечко.
Так, закуска готова, водочка подмерзла, кола вот — пора двигать.
Здесь стремно в магазинах, здесь все не как у нас,
Здесь не достать портвейн, в продаже только квас.
Народ тут озверевший, все бьют друг друга в фэйс,
Никто не слышал «Стрэнглерз», на топе только «Спейс».
От этой всей достачи так и тянет на мат!
Еще по одной — и пора назад!
Здесь нас никто не любит, а мы не любим их,
Все ездят на метро, ну, а мы не из таких!
От этой всей достачи так и тянет на мат.
Еще по одной — и пора назад![7]
Он, припевая, спустился в подвал и очутился в столь ожидаемой таинственной прохладе студии. Включил свет, и глаза вновь испытали восторг от вида собственного творения. Руки чесались поскорее взять палочки. Но он медлил. Аккуратно пристроил поднос с выпивкой и закуской на мониторе за установкой. Не спеша включил аппарат. Так, вроде бы все готово… Нет, не готово. Он смешал водку с колой в стакане, осушил его наполовину и закурил. Вот теперь ништяк. Можно начинать.
Пуская дым через ноздри, он потихоньку начал разминать суставы, поиграл палочками, прошелся по установке. Хет — рабочий — бочка — том — альт — тарелочка — альт — бочка — тарелочка — бочка.
Потом более осмысленный ритм.
Потом соло.
Охуенно, блядь.
Стоило терять столько лет, если истинный кайф вот в этом!
Кайф!
Еще раз соло.
Душа поет.
Так, будем двигаться дальше. Попробуем классику, поставил свою любимейшую Child in time и стал повторять за Яном Пейсом. Кайф. И от себя.
Блядь, это нереально.
Поигрывая бочкой допил остатки в стакане и еще накатил мороженой водочки. Праздник для души.
А сейчас переходим к собственному творчеству. Вариант первый блюзовый.
Отчет. Раз-и-два-и-три-и-четыре-и.
Хед.
Хед и ободок рабочего.
Хед, бочка и ободок рабочего.
Хед, бочка и рабочий.
А дальше по полной! Да еще и соло.
Все в пизду — сегодня душа поет.
А в голове вновь просыпаются образы, что помогали писать забытый текст. Красное солнце на закате. Белый снег. Зимний лес. Белое поле.
И снова соло.
И еще стаканчик.
И еще раз попробуем блюз.
Да!!!
Пятый прогон он записал и теперь слушал что получается вместе с первоначальными набросками. Свел. Прослушал. Подкорректировал. Прослушал.
Кайф.
Еще стаканчик с сигаретой.
Ну, что вариант потяжелей. Вперед!
Хед.
Бочка.
По полной.
А с двумя бочками.
Душа, мать вашу!
Соло!
В голове — красное закатное солнце, белый снег, зимний лес, белоснежное поле, закат, мистика.
И еще раз соло!!!
БЛЯДЬ!!! Отрыв мозга.
И еще разочек!
И еще!
Да, по стаканчику и еще разок.
Хед.
Бочка.
Бочка. Бочка.
Рабочий.
Тарелка. Бочка.
Тарелка. Бочка.
Тарелка. Рабочий.
То же, но в два раза быстрее.
Альт. Альт.Том. Альт.
Тарелка. Бочка.
И снова ускорим.
А в голове по-прежнему образы. Красное закатное солнце. Белый снег. Зимний лес. Белоснежное поле. Закат. Мистика. Ритуал. Солнцеприношения.