Выбрать главу

Молодой банкир не остановился: в октябре 1991 года Ходорковский подал в суд на Матюхина за оскорбление достоинства «Менатепа»[22]. В российской юриспруденции это был первый случай, когда частная компания подала иск к главе ЦБ. Впрочем, он же оказался и последним.

С тех пор разные политические силы стали пытаться выставить Матюхина. Он не нравился никому. Даже ставшему исполняющим обязанности премьер-министра Егору Гайдару, который, казалось, должен приветствовать жесткого и упорного центробанкира.

Период становления Центрального банка России – самый трудный: финансовый институт формировался под политическим катком. Но, похоже, только в то время Банк России был классическим центральным банком: он старался оставаться независимым от всех ветвей власти. Матюхин, сколько бы ошибок он ни совершил, – первый и последний в истории России председатель Центрального банка, который мог отказать президенту страны. Корень финансового института он определил правильно: он делал финансовый институт независимым.

Парадокс того конфликта Матюхина и Ходорковского: победитель до сих пор держит злобу на побежденного. Спустя двадцать пять лет Ходорковский вспоминает о Матюхине с отвращением, в нелестных выражениях обвиняя его в предательстве национальных интересов. Матюхин о молодом банкире, внесшем свой маленький вклад в его отставку, отзывается с сожалением: «Да, было такое, больно он надо мной издевался. Но уж много времени прошло, не осталось на него обиды».

Валютный резерв

Голос в трубке прямо-таки разрывался:

– Георгий Гаврилович! Георгий Гаврилович!

– Что голосишь? Я тебя слышу, – Матюхин пытался успокоить своего помощника Александра. – Что случилось?

– Привезли!

– Что привезли?

– Золото, – Александр радостно выдохнул в трубку.

– Сколько? – Матюхин стал серьезным.

– Как сколько? Сколько и просили. Много! – Александр не понимал, почему не слышит радости в голосе Матюхина. Российская контора Госбанка так долго была бедной, что Матюхину даже не удавалось составить полноценный баланс банка из-за того, что в статье пассивов он не мог указать ничего, кроме рублей. Но глава банка только сухо спросил:

– Уже выгрузили?

– Выгружаем, – постарался спокойно ответить Александр.

Матюхин положил трубку, встал из-за стола и пошел к лифту, чтобы спуститься в хранилище. Он давно просил у Совета Министров РСФСР, а потом у только появившегося в правительстве молодого ученого Егора Гайдара, чтобы российскому банку выделили из Гохрана золото. Просил немало: сто тонн.

Но в Госбанк России на Октябрьской площади доехало пятьдесят тонн. Гайдар оказался щедрым: он отдал в ЦБ половину золота Гохрана.

В подвале ЦБ было суетливо. Мужчины в камуфляжной форме возили высокие стеллажи на колесах, заполненные желтыми блестящими слитками.

«Похожи на хлебные батоны», – подумал Матюхин.

Он стоял у входа и ждал, когда закончится выгрузка. К нему подбежала главный бухгалтер Лидия Алякина, теребя в руках носовой платок. Она стояла рядом с Матюхиным и наблюдала, как ввозили новые стеллажи с золотыми батонами. Алякина смахнула одну слезу и радостно произнесла:

– Теперь мы настоящий госбанк!

Матюхин кивнул головой.

– Да, это этап, Лидия Михайловна. Теперь у нас есть валютный резерв. – Матюхин не понимал, что золото в подвале мало чего стоит.

Матюхин дождался, когда выгрузка окончится. Большое пространство в хранилище – около пятидесяти квадратных метров – занимали полки, наполненными золотыми слитками.

Когда все ушли, Матюхин еще долго ходил между слитками, щупал их. Хотя он старался выглядеть сдержанным, его разрывало от радости.

Золото Матюхин получил не просто так. Можно считать, купил. Ценой валютных запасов оказался курс рубля.

Он с горькой усмешкой вспомнил ту предновогоднюю ночь, когда удалось раздобыть золото. Вечером, когда все еще советские граждане готовились праздновать Новый год, хлопотали у праздничного стола и клали шампанское в холодильник, Матюхин беседовал с членом команды нового правительства Егора Гайдара председателем Комитета по внешнеэкономическим связям Петром Авеном. Правительству Гайдара было только полтора месяца, но в нем бурлила энергия для новых свершений. Оно верило, что набор правильных мер – реформ – поможет перенастроить экономическую систему и кардинально улучшить ситуацию. Авен был из числа реформаторов, молодой и уверенный в себе. Он зашел, поправил очки и вежливо, но очень настойчиво стал объяснять, что Матюхину по долгу службы надо согласовать подготовленные командой Гайдара документы о переходе к единому курсу рубля. Тогда в курсах легко было запутаться: биржевой был самым высоким, двести рублей за доллар, а уровень Центробанка оставался советским: пятьдесят семь – пятьдесят восемь рублей за доллар. Компании-экспортеры, у которых изымалась половина валютной выручки по курсу пятьдесят семь – пятьдесят восемь рублей, громко роптали. Что за несправедливость: государство покупает валюту дешево, а продает дорого. Авен просил: давай остановимся где-нибудь на середине – хотя бы в районе ста десяти. Матюхин упирался: он боялся отказаться от установившейся системы, опасался, что, если перестать регулировать курс, это приведет к шоку: рубль начнет неконтролируемо падать.

вернуться

22

«Менатеп» подал в суд на Георгия Матюхина // Коммерсантъ. 1991. 14 октября.