Около 10 часов утра по поручению начальника Главного управления ВВС Красной Армии генерала П. Ф. Жигарева мне поставили следующую боевую задачу всеми силами корпуса уничтожать скопление войск противника в сувалковском выступе, в районах Сувалки, Прасныш. Вылетать по готовности. Действовать мелкими группами. Командующий ВВС Западного фронта уточнит эту задачу.
Затем трубку взял П. Ф. Жигарев. Он говорил очень возбужденно, неоднократно повторял, что действиями авиации надо возможно дольше задержать продвижение бронетанковых колонн противника, что немецкие танки движутся прямо по шоссе, не встречая противодействия наших наземных войск, которых в глубине попросту нет.
На мою просьбу обеспечить прикрытие наших дальних бомбардировщиков истребителями Жигарев ничего не ответил, будто не слышал ее, и уклончиво сказал:
- Связи с Минском не имею, выполняйте поставленную задачу...
Вскоре поступила телеграмма от командующего ВВС Западного фронта генерала И. И. Копца. Ее передали почему-то через узел связи 42-й дальнебомбардировочной авиадивизии, входившей в наш авиакорпус.
Телеграмма гласила:
"Уничтожать мотомехвойска противника в двух районах - Сувалки, Сейны, Августов, Квитемотис и Седлец, Янов, Луков; тяжелобомбардировочным авиаполкам - 3-му тяжелому авиаполку одиночными ночными налетами разрушить склады в районе Сувалки и сувалковского выступа, 1-му тяжелому авиаполку одиночными налетами уничтожить матчасть самолетов противника на аэродромах Соколов, Седлец, Луков, Бяла-Подляска; 212 дбап в течение 22-23.6.41 г. ночными налетами уничтожать авиационные заводы в Кенигсберге".
Позже эта задача 212-му дальнебомбардировочному авиаполку подполковника А. Е. Голованова была отменена.
Где наши войска, какие имеются данные о противнике в районе наших целей? На этот вопрос никто не мог дать точного ответа. Требовалось самим уточнить воздушную и наземную обстановку в районе наших боевых действий, самим обнаружить наиболее крупные и опасные скопления прорвавшихся в оперативную глубину гитлеровцев и бомбардировать врага.
Дальние бомбардировщики предназначены, разумеется, для выполнения иных задач. Но если авиакорпусу приказывают уничтожать прорвавшиеся подвижные войска противника на нашей территории, то это, конечно, мера вынужденная и вызвана тревожным положением, решил я. Штаб ВВС фронта наши заявки на обеспечение пролета дальнебомбардировочных авиаполков принял и вскоре подтвердил, что маршрут будет сообщен истребительной авиации и наземным войскам. Когда я запросил прикрытие, генерал И. И. Копец категорически заявил:
- Истребителями прикрыть не можем!..
Я тогда был удивлен и даже возмущен подобным заявлением. Но я еще не знал, в каком тяжелом положении оказалась истребительная авиация ВВС фронта после удара 2-го германского воздушного флота по нашим приграничным аэродромам.
Иван Иванович Копец, 34-летний генерал-майор авиации, был отличный и храбрый летчик. Однако приобрести необходимый опыт командования крупным авиационным объединением он еще не успел.
Службу в ВВС И. И. Копец начинал, как и многие другие. Окончив курс обучения в школе военных летчиков, в течение семи лет он успешно летал в строевых авиачастях. Затем как доброволец-интернационалист участвовал в боях в Испании и командовал там истребительной авиационной эскадрильей. За личную храбрость и отличия в воздушных боях с немецкими и итальянскими фашистскими летчиками и франкистскими мятежниками он был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. По возвращении из Испании в 1938 году командир эскадрильи И. И. Копец сразу же был назначен на высокий пост заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа, а вскоре - командующим ВВС Западного особого военного округа, насчитывавшего в своем составе почти 2000 самолетов!
Став командующим, И. И. Копец в штабе не засиживался, часто бывал на аэродромах вверенных ему частей, занимаясь преимущественно контролем переучивания летчиков на новых самолетах. Особенно часто он посещал авиаполки 9-й смешанной авиационной дивизии. Прилетал генерал И. И. Копец на несколько часов один на истребителе И-16, без офицеров штаба, специалистов служб, которые ездили отдельно по своим планам. Естественно, в одиночку обеспечить полноценный и действенный контроль боевой подготовки частей было просто невозможно. Упущения в организации управления авиацией дали себя знать в первые же минуты войны.
Когда вспыхнула война, в Минске отсутствовал начальник штаба ВВС округа (фронта) полковник С. А. Худяков (впоследствии маршал авиации), который обладал большим опытом и организаторскими качествами. Он находился в Москве, в госпитале. После перенесенной хирургической операции 23 июня С. А. Худяков вернулся в Минск. До его приезда обязанности начальника штаба временно исполнял его заместитель по тылу полковник П. М. Тараненко, который недостаточно знал авиасоединения и части, их боевые возможности, не имел надлежащей практики в оперативной работе.
Не получая донесений от авиационных дивизий из-за нарушения связи и управления, штаб ВВС Западного фронта необоснованно считал, что армейская авиация действует по составленным в мирное время планам прикрытия. В действительности же этого не было.
Командующий войсками Западного фронта генерал армии Д. Г. Павлов потребовал от ВВС фронта усилить прикрытие городов Минск и Бобруйск, их железнодорожных узлов от возможных ударов бомбардировщиков противника. Выполняя это указание, генерал И. И. Копец решил подтянуть ближе к упомянутым городам единственно имевшуюся в его распоряжении 43-ю истребительную авиадивизию - она фактически составляла всю фронтовую истребительную авиацию. К 12 часам 22 июня авиаполки этого соединения выдвинулись на аэродромы, расположенные в районах Минска и Бобруйска.
Итак, первый боевой вылет части 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, вооруженные самолетами Ил-4, выполняли днем без истребительного прикрытия. Учитывая это обстоятельство, тяжелые бомбардировочные авиаполки на кораблях ТБ-3 я предназначил для действий ночью. Экипажи в основном брали 100-килограммовые фугасные авиабомбы, лишь наиболее опытные и подготовленные взяли и более крупные калибры - ФАБ-250, ФАБ-500, даже ФАБ-1000, то есть весом в одну тонну. Примерно 20 процентов авиабомб составляли осколочные и зажигательные. Маршрут полета был задан преимущественно над лесными массивами или над малонаселенной местностью, по возможности в стороне от железных и шоссейных дорог. В приграничной зоне он проходил через аэродромы нашей истребительной авиации, что облегчало встречу с истребителями на тот случай, если они все-таки будут сопровождать нас к цели. Одновременно это представляло возможность отсечь истребители противника во время возвращения наших самолетов после бомбометания.
Боевой порядок авиаполков состоял из отдельно летящих звеньев в строю "клин" на сомкнутых дистанциях и интервалах. Отражение атак истребителей противника предусматривалось сосредоточенным огнем всех пулеметных установок звена. Радиообмен сокращен до минимума - не только для радиомаскировки, но и для того, чтобы стрелки-радисты усилили наблюдение за воздухом и находились в постоянной готовности к отражению атак противника.
Как же действовали полки и подразделения 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса?
В 13 часов 40 минут 22 июня первым взлетел командир 207-го авиаполка подполковник Г. В. Титов и его ведомые. Для сокращения времени экипажи взлетали звеньями. Вслед за командиром полка поднялись со своими подчиненными капитан Козлов, старшие лейтенанты Кошельков, Мультановский, Чистяков и другие командиры звеньев.
Подполковник Г. В. Титов быстро собрал свои подразделения и взял курс на запад. Стала образовываться кучевая облачность. По расчету времени звенья вышли под облака; в районе Мерканс обнаружили большую мотоколонну противника, протянувшуюся на многие километры, и в 15 часов 40 минут ведущее звено, возглавляемое командиром авиаполка, нанесло первый бомбардировочный удар по врагу. Бомбардировка с высоты 1000 метров была прицельной, точной. Наблюдались прямые попадания бомб в бронетранспортеры и автомашины противника.