Не успел я доложить об этом генералу армии Г. К. Жукову, как послышался звук приближавшегося легкомоторного самолета, затем возник нарастающий свист авиабомб.
- В щели, ложись! - подал я команду.
Раздались взрывы мелких авиабомб. Пострадавших, к счастью, не оказалось, хотя кое-кого обдало взрывной волной. У некоторых офицеров осколки повредили шинели.
- Почему АДД бьет по своим?! - с возмущением спросил меня Георгии Константинович.- Где ваши сигналы?
Докладываю, что бомбил не наш, а вражеский самолет. Вечером на высотке было большое хождение, и это не могло не привлечь внимание противника.
Показав на свежую воронку, не более сорока сантиметров в диаметре, говорю, что таких мелких бомб авиация дальнего действия не применяет.
- Если бы наши экипажи, - пояснил я, - ударили по высоте, то они сбросили бы не меньше, чем ФАБ-100, - тогда вряд ли кто из находившихся вне укрытий уцелел бы.
- Вот спасибо, утешил, - иронически заметил Жуков. - Нечего сваливать на противника, умейте признавать свои ошибки.
Докладываю, что и по времени наши самолеты не могли быть здесь. До прихода соединений АДД оставалось еще 15 минут. Наши экипажи будут ориентироваться по кострам, выложенным впереди нас в километре, и ни одна авиабомба не будет сброшена на боевые порядки наших войск. Это исключено!
- Смотри, как горячо защищает своих, - усмехнулся Жуков, обращаясь к Малиновскому.- Впрочем, мы запросим отзывы войск о работе АДД.
На наблюдательном пункте еще не улеглось возбуждение, вызванное неожиданной бомбежкой, как послышался рокот наших самолетов. Гул моторов все более нарастал, а спустя минуту все увидели над обороной врага красные всплески, и затем до нас докатилось грохотанье разрывов...
Вдруг прибегает офицер штаба и взволнованно докладывает: АДД бьет по своим!
Это неожиданное сообщение, при всей его неправдоподобности, сильно обеспокоило меня. Решил немедленно выехать в боевые порядки и проверить, правильно ли выложены сигнальные костры. Прошу у командарма разрешение взять с собой проводника из числа присутствующих на НП офицеров 66-й армии, хорошо знающего местность и расположение переднего края наших войск.
Едем в сплошной темноте. Миновав километра полтора, увидел слева, в оврагах, линию костров. Они расположены именно там, где надо, - от сердца отлегло. Решил подъехать к огням, но к оврагам нет ни дороги, ни тропинки. Тогда сопровождающий офицер предложил чуть продвинуться вперед, к перекрестку, а там свернуть к кострам.
Неожиданно попадаем под трассирующие пули немецких автоматчиков, обстреливавших дорогу с южного направления. Впереди наш подбитый танк и несколько обороняющих его бойцов. - Дальше нельзя, товарищ генерал, предупреждают красноармейцы.- Там фашисты!
После различных злоключений наконец въехали в нужный нам овраг. Еще раз убеждаюсь, что костры горят хорошо, запас топлива достаточный.
- Бомбы ложатся точно, - надо бы еще поближе, - с одобрением говорят командиры и красноармейцы.- По своим не упало ни одной.
Поднявшись из оврага, я некоторое время наблюдал за разрывами бомб. Наши экипажи мощно обрабатывали вражеские позиции.
На НП я едва успел застать генерала Г. К. Жукова, направляющегося в 1-ю гвардейскую армию генерала К. С. Москаленко, и доложил ему, что АДД бьет точно по заданным целям, что безопасность наших войск обеспечена.
Работаете хорошо, - одобрительно отозвался Георгий Константинович.- Мы сами это видим, и командиры с передовых наблюдательных пунктов докладывают.
- А кто же тогда сообщил, что АДД бьет по своим?
- Это вас решили разыграть, не обращайте внимании.
Ничего себе розыгрыш!..
В 4 часа 20 минут отбомбились наши последние самолеты. Все стихло. Я решил остаться на НП и посмотреть, как будут развертываться события дальше. Эта ночь оказалась бессонной не только для меня, но и для многих. Генерал Р. Я. Малиновский уже которую ночь не смыкал глаз. Его армия все время находилась в движении. К наступлению успела изготовиться лишь часть соединений. Остальные стрелковые дивизии после выгрузки совершили почти 40-километровый марш и с ходу заняли позиции.
После артиллерийской и авиационной подготовки войска 24-й, 1-й гвардейской и 66-й армии перешли в наступление. Но немецко-фашистское командование уже успело усилить прорвавшуюся к Волге группировку и укрепить ее фланги. Гитлеровцы упорно оборонялись, предпринимали контратаки и бросили против наших. войск крупные силы авиации. За день напряженных боев мы смогли продвинуться лишь на 2-4 километра, так и не прорвав боевых порядков противника. Воздушная разведка сообщала, что со стороны Гумрака и Орловки большие колонны немецких танков, мотопехоты и артиллерии двигаются на север, спеша на выручку группировке, попавшей под контрудар наших войск.
Крупная переброска вражеских частей несколько облегчала тяжелое положение 62-й и 64-й армий, оборонявших центральные районы Сталинграда. И в ночь на 6 сентября я получил от генерала Жукова новую задачу: авиации дальнего действия бомбардировать моторизованные войска противника в районе Винниковка, МТФ и в оврагах западнее этих пунктов (все в 20 километрах севернее Сталинграда). Эту задачу выполняли, как обычно, 1, 53 и 62-я авиадивизии, а также упоминаемая мною группа полковника Д. П. Юханова. Всего действовало 103 самолета. Кроме них экипажи 50-й авиадивизии АДД уничтожали авиацию противника на аэродромах Обливская и Невиномысск.
Упомянутые соединения бомбили те же цели и в последующую ночь. На этот раз мы сумели поднять 111 caмолетов.
Неоднократные наступательные действия севернее Сталинграда сорвали планы фашистов по захвату города. Время для улучшения организации обороны было выиграно. Однако нажим противника в направлении 62-й и 64-й армий не прекращался. Жуков ставил задачи АДД бомбардировать скопления немецких войск на их исходных рубежах - непосредственно перед окраинами этого героического города. Наши соединения наносили удары по подходящим резервам врага, уничтожали в районе переправ через Дон войска, автотранспорт, боевую технику противника.
В ночь на 8 сентября АДД не только бомбардировала немецкие войска, но и нанесла успешные удары по аэродромам гитлеровцев в районе Сысойкин и Суровикино, где было выявлено сосредоточение фашистских бомбардировщиков.
В ту же ночь, несмотря на напряженную обстановку в Сталинграде, четыре наших авиадивизии бомбардировали дальние цели - военные объекты в районе Будапешта, Кенигсберга, Штеттина, Данцига.
Не прошло и недели, как 3, 17 и 45-я авиадивизии в ночь на 14 сентября вновь нанесли бомбардировочные удары по военно-промышленным объектам Бухареста, Плоешти, Галаца и некоторых других городов. ТАСС сообщал, что в столице королевской Румынии отмечено несколько взрывов большой силы в районе военного министерства, казарм и арсенала. В нефтяном Плоешти также возникло шесть очагов пожара больших размеров.
В то время когда нам был дорог каждый бомбардировщик под Сталинградом, я, признаться, считал, что удары по дальним целям можно отложить, перенести на более удобное время. Но позднее мне стало понятно, что Верховный Главнокомандующий, приказывая ударить по тому или другому дальнему объекту, взвешивал многие обстоятельства, подчас нам неизвестные. Бомбардировочные удары АДД по глубокому тылу противника напоминали не только гитлеровцам, но и войскам их союзников, подтягиваемых к берегам Волги, что фашистская Германия и ее сателлиты по-прежнему уязвимы и находятся под воздействием советской авиации.
После контрудара наших войск севернее Сталинграда бои в начале сентября приняли позиционный характер, хотя разведывательные данные свидетельствовали о том, что противник стягивает крупные силы и готовится к штурму центральной части города.
Авиация дальнего действия по мере своих возможностей помогала войскам отразить наступление немцев. Так, в ночь на 13 сентября, когда три наших авиадивизии бомбардировали военные объекты в Румынии, все остальные соединения АДД работали в интересах войск, оборонявших Сталинград. Цели находились в непосредственной близости к городу. Наши экипажи бомбардировали живую силу и технику врага в 10 километрах севернее Городища и Александровки, переправы через Дон и скопления гитлеровцев в районе Верхней Елыпанки, Воропонова, Старой Дубровки.