— Что ж, — сказал Роберт, — в этом можно винить север.
— Как так? — спросил Нейт, и я предупреждающе подняла бровь. Не играй с историей, приятель.
Вилли ответил:
— Промышленное превосходство северных штатов, особенно в случае фабрик, прядущих хлопок и ткущих ткани, создали огромную потребность в сырье.
— Единственный способ соответствовать требованиям рынка, это увеличить количество рабочей силы, таким образом, создается необходимость в рабах, — добавил Роберт.
— Разве нельзя достичь того же, нанимая свободных людей? — сказал Нейт, улыбка сошла с его лица. — Черных или нет?
— Мы говорим о необходимости в огромном количестве рабочей силы, которую невозможно найти, не говоря уже о вековых традициях.
Я протянула руку под стол и взяла ладонь Нейта, мягко сжав её. Он поймал мой взгляд и понял. Мы не могли вмешиваться. Вдобавок, мне было приятно держать его за руку.
— Разве ваша семья не держит хлопковую плантацию в Вирджинии, Роберт? — сказал Вилли. Настроение за столом испортилось.
— Разумеется, — сказал Роберт.
— Сколько рабов требуется, чтобы справляться с ней? — спросила Сара.
— Мой дядя владеет шестьюдесятью.
С губ Сары сорвался тихий вскрик. Я напряглась, и увидела, как нахмурился Нейт. Было очевидно, что ему тоже не понравилось услышанное.
— Но я не мой дядя. Давайте проясним это.
К счастью, беседа прервалась из-за прибытия докладчика. Хозяин вечера потребовал внимания.
— Разрешите вам представить Сенатора Чарльза Самнера.
Публика встала и громко начала аплодировать, в то время как джентльмен, одетый в твидовый жакет осторожно прошел к помосту, припадая на одну ногу и опираясь на деревянную трость. Я наклонилась к Нейту.
— Он однажды произносил речь против рабства, которая называлась "Преступление против Канзаса". Конгрессмен из Южной Каролины бил Самнера его собственной тростью до тех пор, пока тот не потерял сознание. Ты можешь в это поверить? Поэтому он сейчас хромает.
Нейт помотал головой. Я продолжила:
— Это избиение стало для севера символом южной жестокости. Я уверена, мы услышим сегодня об этом.
Нейт усмехнулся:
— Откуда ты обо всем этом знаешь?
— Я же тебе говорила, История Америки — это мой любимый предмет.
Аплодисменты стихли и все вернулись на свои места. Предвкушение толпой будущей речи было очевидным. Чарльз Самнер не разочаровал бы их. Он прочистил горло и начал:
— Цитируя Ральфа Валдо Эмерсона, который, как я вижу, почтил нас сегодня своим присутствием, "Всякий несправедливый закон означает, что его нужно разрушить"...
После лекции начал играть квартет.
— Что сейчас происходит? — спросила я.
Сара хлопнула в ладоши.
— Танцы.
Танцы?
Вилли пригласил меня на первый.
— Ты восхитительно выглядишь, Кассандра — сказал он с большой ухмылкой. — Но должен признать, я чувствую себя так, словно танцую с братом.
Я игриво шлепнула его. Он продолжил:
— Однако я хочу сказать, что всегда думал, что Кейси, немного женское имя.
— Я знала, что рано или поздно мой маскарад разоблачат.
— Поэтому на этот раз ты привела брата?
Эй, отличная мысль.
— Именно поэтому.
— Хорошо, что я был добр с тобой. Я не смог бы вынести чувства вины, если бы побил девочку.
Я посмотрела на него снизу вверх, внезапно охваченная желанием задать вопрос, который уже долгое время меня мучил.
— Почему вы так добры к нам? Ты и твоя семья? Мы работаем на вас, но вы обращаетесь с нами как с равными.
— Ах, что ж, во-первых, Книга Добра учит нас что все мужчины и женщины созданы равными, даже те, которые приходят и уходят без объяснений.
— Откуда вы знаете, что мы не хотим причинить вам вред?
— Я полагаю, что если бы ты хотела, ты бы уже это сделала. Осуждать, не наше дело. Кроме того, нам говорили, что помогая незнакомцам, мы сами того не зная, можем помогать ангелам, — он усмехнулся. — Ты ангел?
Я громко рассмеялась.
— Едва ли.
Немного погодя я отдала Вилли его поклонницам, но мне не пришлось долго ждать прежде, чем до меня добрался Роберт. Я позволила ему отвести меня на танцпол, но успела бросить умоляющий взгляд в сторону Нейта. Кроме того, я не очень хорошо умела танцевать. Одно дело изображать это с Вилли, но другое дело с такими, как Роберт Виллигнсворт.
— Вы очаровательны, как всегда, мисс Донован, — он деликатно держал меня за талию, кружа по паркету. — Могу ли я называть вас Кассандрой?
Гм. Я действительно хотела избежать ненужного панибратства, но казалось, ответить нет, было бы грубо.
— Можете, мистер Виллингсворт.
— А вы можете называть меня Роберт, — Роберт, казалось, намеревался пылко смотреть мне в глаза в течение всего танца. Я ответила тем, что смотрела через его плечо, сглатывая. Я не привыкла к неприкрытому обожанию.
Вилли не терял времени и пригласил симпатичную блондинку на танец и подмигнул мне, оказавшись рядом с нами. Нейт и Сара сидели за столом одни. Поймав взгляд Нейта, я попыталась намекнуть, чтобы он пригласил её на танец. Удивительно, но он послушался, хотя, я догадывалась, что как и для меня, бальные танцы были чужеродным спортом для него. Как только они оказались на паркете, я указала на них. Может быть, Роберту стоило увидеть Сару с кем-то еще, чтобы он понял, что упускает.
— Смотрите, Роберт. Разве Нейт и Сара не превосходно смотрятся вместе? — он что-то пробормотал. Увлекшись, я продолжала: — Сара, она удивительная. Вы были бы очарованы тем, как прекрасно она справляется с большим хозяйством. Я бы умерла, если бы мне пришлось делать всю ту работу, что выпадает на её долю, когда её мать на постельном режиме. Все эти дети. Однажды она станет прекрасной женой какому-нибудь удачливому мужчине.
Намёк, намёк, намёк.
— Безусловно, — он многозначительно посмотрел на меня. — Так же, как и вы.
Ой! В эту минуту очень вовремя вмешался Нейт.
— Вы не будете возражать, если сделаю круг с сестрой?
Сделаю круг? Он быстро научился говорить на языке девятнадцатого века.
— Конечно, — сказал Роберт с едва прикрытым раздражением, но великодушно предложил руку Саре.
— Спасибо, — сказала я, оказавшись в руках Нейта.
— Ты выглядела так, словно тебе неловко.
— Именно, — я улыбнулась ему снизу вверх.
— Именно, — он улыбнулся в ответ. — Знаешь, ты удивляешь меня, Кейси.
— О чем ты говоришь?
— Ты совсем не такая, как я думал.
— Что ты думал?
— Не знаю, тихая, скучная, невдохновлённая.
Я могла смириться с тихой. Скучная? Невдохновлённая? Это было неприятно.
— А сейчас? — спросила я, очень заинтересованная ответом.
— Очевидно, противоположное, — уголки его рта немного поднялись. Мой живот наполнился счастьем.
— Ты неплохо танцуешь, — сказала я, немного помолчав.
— Разве не так всё началось?
— Что ты имеешь в виду?
— С танца. Так мы оказались здесь. Вместе.
Ох.
— Мы вернемся обратно, Нейт. Я не знаю, почему это так долго, но мы вернемся.