Кассандра. Это длинно. Но я не собиралась спорить с Сарой Ватсон.
Платье было мягким, и я прижала его к себе и изучала свое отражение в зеркале. Я не смогла ничего с собой поделать и начала вальсировать с платьем по комнате.
Внезапно у меня закружилась голова. Я потянула руку к спинке стула рядом с туалетным столиком и позволила платью упасть на сиденье. Я никуда не пойду с Сарой. Я собиралась уйти со сцены. Как раз вовремя, чтобы выхватить мяч Нейта из-за пояса.
Я упала в головокружительную вспышку белого света и через долю секунды вернулась обратно — на школьное поле с Люсиндой рядом и Нейтом прямо передо мной. Они не имели представления о моем приключении. Я оказалась в своей обычной одежде и единственной переменой в моем внешнем виде, я знала, были темные круги под глазами, которые всегда появлялись после того, как я путешествовала. Все, что они видели — это как я только что впечатляюще поймала мяч.
Выражение лица Нейта сменилось от веселого к озадаченному за две секунды. Почему, когда я наконец оказалась с ним так близко, я должна выглядеть так дерьмово?
Но он смотрел не на моё лицо. Он смотрел на мои руки, или, скорее на сдутый предмет в моих руках.
— Что случилось с моим мячом?
Я ненавижу свою жизнь!
— Боже! — Нейт взял у меня мяч и осмотрел плоское безобразие. — Здесь дыра прямо на подписи Тома Брейди!
— Я просто поймала его, — всхлипнула я.
Все друзья Нейта окружили меня, и, для того чтобы сделать ситуацию бесконечно хуже, Джессика Фуллер и её стадо чирлидеров протиснулись сквозь толпу. Джессика Фуллер, также известная, как подружка Нейта, была светловолосой королевой с огромной улыбкой полной зубов. Она была единственным недостатком Нейта, который я записывала на счет к обворожительного коварства Джессики и решила игнорировать. Нейт был новичком в Школе Кембриджа, переехав из Торонто в прошлом году, и Джессика запустила в него свои наманикюренные когти прежде, чем он понял, что на него надвигается.
— Фу! — она смотрела на меня, как будто я только что съела червяка.
Её глаза превратились в маленькие щелочки, и она сжала свои пухлые губы. Она не прекращала пялиться. Было похоже, что она видела меня в первый раз, как прыщ, появившийся за ночь. Миниатюрная орошающая система, вживленная мне под кожу, начала работать в обоих подмышках.
— Кейси? — глаза Люсинды расширились от приближающейся паники. — Ты в порядке?
Я откашлялась.
— Мне, хм, надо идти, — словно расступившееся Красное Море, футболисты и чирлидеры отошли. Я ушла вместе со своими потными подмышками и черными кругами под глазами. Люсинда побежала за мной, потому что она была отличной лучшей подругой.
— Кейси? — её глаза изучали моё лицо, темные круги меня выдавали. — Ты путешествовала?
"Путешествие" было кодовым словом, означающим путешествие во времени. Она была единственным человеком на земле, который знал о моей тайной жизни. Это случилось потому, что я однажды нечаянно взяла Люсинду с собой. Так я узнала об опасности прикосновений кожа к коже. Нам было по десять лет, мы играли в догонялки на заднем дворе. Воздух был влажным и теплым, и мы только что выпили домашнего лимонада. Я дотронулась до неё, сказав: "Ты водишь" и мы полетели вниз по вращающейся яркой трубе, но, поверьте мне, это был не Диснейленд. Это был первый раз, когда Люсинда провела ночь не дома. Так же это был первый раз, когда она провела ночь на улице. Ни палатки, ничего. Она так испугалась, что не разговаривала потом со мной целую неделю. Я извинилась, объяснила ей, что это случается не очень часто, и обещала ей, что с ней такого больше не произойдет. Она просто не должна дотрагиваться до моей кожи. И никто не должен был. Такими были условия, с которыми она могла жить.
— Это было так унизительно! — простонала я.
— Но ты в порядке?
— Объясни, что значит "в порядке", — глаза Люсинды изучали меня.
— Ну, ты в целости. Как долго ты там была?
— Два дня. Ох, Люсинда! Когда я представляла, что Нейт Маккензи наконец заметит меня, это было по-другому!
Люсинда кивнула головой с сочувствием.
— Завтра будет новый день, — она перекинула свои длинные темные волосы через плечо. — Все всё забудут к этому времени.
— Хорошая попытка, Люси. Я испортила мяч Нейта Маккензи.
— Гм, да, это неудачно.
Преуменьшение года! Мы разошлись, когда подошел мой автобус. Я прислонила голову к окну на первом же свободном сидении, закрыла глаза и жестоко позволила этому инциденту повториться на экране в моей голове. Снова и снова. Каждый раз отвращение, которое я видела на лицах Нейта и Джессики, росло все сильнее.
Почему это должно было случиться со мной? Почему я не могла быть нормальной? Я чувствовала себя больной, большой камень тяжело сидел у меня в животе. Придя домой, я проверила все комнаты в доме в поисках мамы и Тимоти.
Удостоверившись, что я была дома одна, я закрылась в спальне, плюхнулась на кровать и закричала в подушку. Я была уродом, чудовищем, пришельцем.
Единственным решением, поняла я в момент слабости, было бросить школу. И что, что мне оставалось больше двух лет до окончания и два месяца до моего шестнадцатого дня рождения?
Может быть, я могла бы пойти в вечернюю школу. Маленькие классы, не будет спортсменов, чтобы отвлекать меня, или чирлидеров, чтобы высмеивать меня. Когда я наконец прокричалась, то обнаружила, что чувствую себя немного лучше. Я надела свою удобную одежду, пижаму с Губкой Бобом и тапочки в форме обезьян, и спустилась вниз к дивану и телевизору. Я почти преуспела в том, чтобы не думать о Нейте. Посмотрев несколько отупляющих выпусков телемагазина, я отбросила плохое настроение и пришла в чувство. Бросить школу было глупой идеей, и кроме того, у меня внезапно появилась идея получше. Вместо того, чтобы любить Нейта, я буду его ненавидеть. Да. Ненавидеть Нейта Маккензи. И эту его глупую пустышку Джессику тоже. Внезапно я почувствовала себя гораздо лучше. На следующий день я пошла в школу, с еще большим желанием, чем обычно, оставаться на дне. Должна избегать Нейта. Должна избегать Нейта. К несчастью, его злобная подружка загнала меня в угол после первого урока.
— Я тебя помню, — сказала она. Да, ага. Моё публичное унижение было только вчера. Каким справедливым оказалось предсказание Люсинды, что все об этом забудут. — Ты — одна из тех неудачниц, который смотрят футбольные тренировки после уроков.
Она говорила о том, что все, кто смотрит тренировки — неудачники? Моё молчание не заставило её заткнуться.
— Тебе нравится Нейт, да?
Наконец, я нашла свой язык.
— Нет, — фактически, я хотела сказать "теперь я его официально ненавижу".
— Я догадалась, знаешь. По тому, как ты и твоя жалкая маленькая подружка всё время пялитесь на него.
Во-первых, Люсинда не была жалкой и ей не нравился Нейт, хотя она соглашалась, что он был красавчиком. Во-вторых, я не могла не согласиться с тем, что мы на него пялились, но я намеревалась измениться.
— Мы смотрим на всех парней.
— Он мой. Не подходи к нему.
— Да, конечно, — я отодвинулась от неё и её писка. — Он весь твой.
— И не забывай это, — громко добавила она, чтобы всё её маленькие чирлидерские прислужники смогли услышать и посмеяться. — Ты никогда не будешь достойна Нейта Маккензи.
Я уже говорила, что они смеялись? Избегай Нейта и Джессику. Избегай Нейта и Джессику. Но потом у меня был английский, который, поскольку Нейт сидел на два стола впереди меня, с головокружительной скоростью покинул место среди моих любимых уроков и перешел в разряд уроков, которые я ненавидела. Я раньше думала, что судьба определила нас в один и тот же класс по английскому. Нейт, выпускник, был в моем классе потому что его уроки перемешались, когда он переехал из Канады. Я была в этом классе, потому что Усложненный Английский был переполнен, поэтому меня отправили на урок для более старших учеников. Теперь я думала, что это было проклятие. Не стоило волноваться о том, как избегать Нейта, потому что он ни разу на меня не посмотрел. Все стало как обычно. "Как обычно" значило, что он даже не осознавал моего присутствия, но все мои чувства абсолютно и совершенно обострены. Для того, чтобы ненавидеть Нейта, нужно было прилагать усилия. Люсинда стояла в очереди за едой и помахала мне, чтобы я подошла, когда она увидела, что я вошла в кафетерий. Мы не разговаривали с того инцидента.