— Он для меня слишком стар, в любом случае.
— Едва ли. Девушки нашего возраста постоянно выходят замуж за мужчин старше мистера Виллингсвота. Кассандра, ты говоришь глупости.
Мне действительно стоило держать язык за зубами.
Толпа собиралась на ступенях Фанел-холла, двухэтажного кирпичного здания, похожего на склад с флюгером, торчащим из середины крыши. Фермерский рынок занимал весь первый этаж и был наполнен суетящимися продавцами и покупателями. На верхнем этаже находился зал для собраний, который поддерживали несколько белых колонн. Несколько рядов сидений окружали комнату и служили для того, чтобы обеспечить лучший вид на сцену. Это было одно из трех зданий, который составляли Квинси Маркет, который я знала. Рыбные столы заполняли проходы, насыщая воздух острым запахом моря. Я больше предпочитала сладкие и пикантные ароматы фуд-кортов в мое время, так же как чистый воздух и магазины рукоделия.
Мы с Сарой сели на деревянные кресла в задней части первого уровня зала для собраний. Мужчины и женщины занимали большую часть мест, перешептываясь с озадаченным выражением лиц. Я спросила об этом Сару.
— Город очень противоречив, — сказала она. — Хотя мы и северный штат, многие всё еще думают, что мы не должны совать нос в дела юга. А другие, как я, думают, что проблемы юга принадлежат нам всем.
Роберт присоединился к нам, как обещал и, к моему сожалению, выбрал пустое место рядом со мной, а ней с Сарой. Я улыбнулась ему сахарной улыбкой настоящей леди, и заняла себя тем, что стала сравнивать черты его лица с чертами Нейта. Глаза? Нейт выиграл. Нос? Нейт выиграл. Улыбка? Нейт определенно выиграл. Стоп! Что со мной такое? Почему я постоянно забываю, что я ненавижу Нейта? Собрание внезапно оказалось переполненным аболиционистами и анти-аболиционистами с юга, каждая группа со своими плакатами, и они перекрикивались через зал.
— Рабство — зло! Отменить Закон О Беглых Рабах!
— Рабство — это Американский путь! Не суйте нос на юг!
Двое мужчин из противоположных лагерей перешли к ударам, как хоккеисты в моё время. Подбадривающие выкрики доносились с обеих сторон, и я боялась, что кого-нибудь выбросят через балконное ограждение на покупателей.
— Мисс Фостер скоро должна начать, — сказала Сара, обмахивая лицо рукой.
В переполненной комнате мне стало жарко. Я почувствовала головокружение и глубоко вдохнула. За мной дело не станет упасть в обморок. В комнате действительно было слишком много народу. В случае опасности возникла бы давка. В 1860 году уже были стандарты безопасности для помещений? Головокружение нарастало. Головокружение? Ох. Ох нет, ох нет, ох нет. Мне нужно было убираться от Сары и Роберта, как можно скорее.
— Извините, — сказала я, протискиваясь в своей юбке с кринолином мимо Роберта, едва не задев его по носу. — Мне нужен воздух.
— Я помогу вам, — Роберт схватил мою руку, удерживая меня на месте. В панике, я стряхнула его руку.
— Нет, всё будет хорошо!
Я побежала по лестнице, пытаясь добраться до собрания наверху, почти спотыкаясь на ступеньках в своей огромной юбке, и отталкивая ничего не подозревающих людей с дороги. Внизу, я смешалась с толпой, чтобы спрятаться от Роберта. Я пригнулась в массе людей, зная, что многие засомневаются в своем зрении и возможно в своем рассудке, когда я внезапно пропаду.
И потом меня не стало.
Перевод для сайта https://vk-booksource.net Глава 4
Ослабев, я оперлась о стенд с блузками, тени двух специалистов по продажам виднелись над головой. Люсинда подхватила меня под руки и подняла. Тогда я вспомнила про Нейта и Джессику и немного повертела головой, чтобы проверить, там ли они еще. Еще наблюдают. Ага. Джессика смеялась. Смеялась! Брови Нейта поднялись. От беспокойства? Я не могла не посмотреть в прямоугольное зеркало через проход. Я была в джинсах и футболке, в которых ушла. Круги вокруг глаз были в полной красе, как если бы я проиграла матч в боксе.
— Пошли, — мягко сказала Люсинда. Соглашаясь быть моей подругой, она соглашалась быть героем в некоторые дни. Добравшись до дома, я заползла в кровать. Я сумела сменить одежду на пижаму и уютно устроилась под одеялом и погрузилась в тяжелый сон.
Следующим утром я провела несколько сладких минут, нежась в тепле и уюте моей кровати. Мой опыт прогулок по Бостону с Сарой Ватсон в непрактичном кринолине был похож на сон. Это всегда было похоже на сон. Я попыталась отнести путешествия к жизни во сне. Вот что было моей настоящей жизнью, моей действительностью. Вот где я должна была пытаться строить свою жизнь. Это было нелегко.
— Кейси! — мама позвала меня снизу лестницы. — Твой отец здесь.
О. Я совсем забыла. Скатившись с кровати, я накинула чистые джинсы и свитер. Сделав быструю остановку в туалете, я брызнула воды на лицо и почистила зубы. На лестнице я прошла мимо Тима.
— Отец здесь, — сказала я, на случай, если он не услышал вопль мамы.
— Скажи, что я не пойду.
Тим проходит панк-период, одеваясь во все черное, его глаза выглядели подозрительно, будто он использовал "подводку для мальчиков".
— Тим, тебе придется пойти. Ты пропустил прошлый раз.
Я пошла за ним обратно наверх.
— Хватит, Тим, это несправедливо.
Тим наклонил голову и мелькнул поддельной жалкой улыбкой.
— Как сказал папа, жизнь несправедлива.
— Он по тебе скучает.
Тим остановился у спальни.
— Ну, а я не скучаю.
Прекрасно. Догадываюсь, что я опять буду сама по себе.
Мы жили на окраине Кембриджа, в белом доме колониальном стиле, где было восемь симметричных окон одинакового размера, каждое обрамлено в черные ставни. Наш двор был большим, с огороженным газоном, старыми деревьями и большими азалиями. Папа сидел в плетеном стуле на заднем крыльце.
— Привет, папа, — сказала я, открывая сетчатую дверь.
— Привет, Кейси.
Он встал, чтобы обнять меня.
— Как дела?
— Довольно неплохо.
Я сунула руки в карманы и покачалась на ногах. Визиты всегда начинались так неловко, как если бы мы встретились впервые. Не так, когда он жил с нами, и было привычно, что он где-то рядом. Не приходилось постоянно спрашивать: "Привет, как дела?". Мы просто знали.
— Где Тим?
— Не знаю, — сказала я, обманывая.
— Он не придет?
Я могла видеть, как папа расстроился. Я терпеть не могла сообщать дурные вести.
— Не думаю. Извини.
— Ох. Ну ладно тогда. Наверное, только ты и я.
Я забралась на пассажирское кресло его Пассата, когда отец засунул свое длинное тело в водительское сиденье. Мой рост и волосы были отцовскими, хотя у него была короткая стрижка, нельзя было сказать, что он кудрявый. Его кожа была немного темнее моей и Тима, но из-за того, что он был приемным ребенком, мы не могли сказать, чья кровь в нем была. Отец развернулся на дорогу и поехал по направлению в Бостон.
— Он еще сердится, не правда ли? — наконец, высказался папа.
Да, сердится. Неосторожность отца с коллегой послужила причиной тому, что отец больше не жил с нами.
— Тимоти озлоблен на весь мир, — сказала я, пялясь на расплывчатые машины за окном. Я с усилием выкинула из головы изображение лошади, тянущей повозку. — Он привыкнет.
— Надеюсь.
Он переключился на четвертую передачу и прочистил горло.
— Она говорила обо мне?
Ох-ох. Опасная зона.