— Да, но ведь эта сила существует только одно мгновение, — вздохнул Миша, — а разложи ее на длительное время — и окажется, что она и одну автомашину с грузом не увезет.
— Так надо использовать ее наиболее эффективную силу — силу удара, — сказал я наставительно.
— Дрова, что ли, колоть? — насмешливо спросил Миша. — Хм! Недурно. Хозяйственный инвентарь: электрический колун.
— Можно скалы дробить, — возразил я, — употреблять при строительстве горных дорог…
Совсем близко сверкнула молния, едва не ослепив нас. Одновременно ударил и гром, отозвавшись в груди, как отзывается медь басовой трубы, когда неожиданно рядом с тобой заиграет духовой оркестр. Мне показалось, что молния ударила в скалу, близ того места, куда я карабкался за газетой.
— Побежали скорее смотреть, — закричал я. — Наверное, там сейчас вовсю катятся в реку разбитые камни…
И мы помчались к берегу, невзирая на дождь.
Нет, все оказалось на месте. Во всяком случае, не было заметно среди скал серьезных изъянов, хотя здесь и явно попахивало порохом.
В расселинах бушевали целые водопады, земля не в состоянии была принять уже ни одной лишней капли дождя и все избытки стремилась сбросить в реку. За плотной завесой ливня почти не виден был противоположный берег.
Разочарованные, мы повернули обратно, но, сделав всего лишь несколько шагов, тут же отскочили назад. От вершины лиственницы, к которой впритык был построен наш балаган, отделился и поднялся узкий и острый язычок голубого пламени, и в тот же миг над нею разрослась ветвистая молния. В следующий момент я прикрыл ладонями глаза и втянул голову в плечи — так больно отдался в ушах сухой резкий треск. А когда вновь овладел собой, увидел, что лиственница, дымясь, стоит, расколотая надвое от вершины и до самого комля широкой трещиной, и в трещине бегают ленты огня. Еще сыплются сверху плоские чешуйки коры, и мелкие сучья, и хвоя. Балаган обрушился, словно сверху на него, как в детской сказочке, сел «Медведь — всех вас давишь».
— А ес-ли бы м-мы не уш-шли? — заикаясь, спросил Миша. — В-вот было бы дело!
— Молния бьет только в дубы, — безжалостно сказал я. — Если ты теперь считаешь иначе, назови мне литературный источник.
— М-мы с-сами напишем его… Давай налаживать балаган, только подальше от лиственниц.
И мы, опасливо поглядывая на горящее дерево, стали подходить к нему.
ВОТ И КОСТИНА!
Утром нас разбудила копалуха с выводком. По валежине она дошла до нашего балагана и только тут, разглядев диковинку, напуганная, с клохтаньем взлетела на дерево. Вокруг расселись копалята.
Услышав сквозь сон этот звук, я вскочил и схватился за двустволку. Встретился первый случай проявить свою охотничью сноровку и стрелковое мастерство.
Солнце било мне прямо в глаза. Где-то в вершине сосны, как раз в лучах солнца, клохтала копалуха. Ослепленный ярким светом, я щурился, моргал и ничего не мог разглядеть.
— Стреляй же, ну, стреляй, — торопил меня Миша, тоже ошалело хлопая глазами, — стреляй скорее! Улетит!
— Куда стрелять? Не вижу я ничего.
— Да вот она, вот она, дай-ка мне ружье…
Я оттолкнул его, направил ствол в черное пятно и выстрелил.
— Сидит! Сидит! Стреляй еще!
Я выпалил вторично. Копалуха с шумом слетела с дерева… Но с другого дерева. За ней стайкой запорхали копалята…
Гнилой сучок я буквально раздробил картечью…
С утеса порог сегодня казался не страшным. Можно было, не боясь никаких «последствий», просто проплыть под утесом и так миновать самый трудный отрезок пути. Но не спускать же лодку опять на блоках обратно!
Было жаль попусту царапать днище лодки о камни, в изобилии усыпавшие бор. Мы вырубили две гибкие жердинки, установили на них, как на полозья, лодку, впряглись и потащили к нижнему концу утеса, где обрывистый берег переходил в отлогий спуск к реке. Навстречу нам попался мальчишка лет девяти, без шапки, — волосы разметались, как осока на кочке, — измазанный сажей, в рубашонке без пояса и закатанных выше колена штанишках. Однако характер у него оказался крутой.
— Эй, вы кто такие? — спросил он начальственно и почесал левой пяткой икру правой ноги.
— А ты кто такой?
— Я? Кузьма Рокотов.
— А по должности?
— Тятя сельисполнитель.
— А ты?
— Корова вчера у нас потерялась… А ну, показывайте, что у вас в лодке!
Дело принимало плохой оборот. Кузьма Рокотов определенно подозревал нас в краже коровы.
— Вот что, — сказал я ему сурово, — коровы твоей в лодке у нас нет. А сам ты, между прочим, очень похож на такого…