Поначалу она ещё предполагала с его стороны некий побочный интерес. Мало ли… А вдруг?..
Трудно сказать — надеялась или опасалась. Если и опасалась — то не самого факта. Подтверждения своего несоответствия чужим ожиданиям — вот чего, пожалуй, она действительно опасалась.
Даже после того, как себя в зеркале увидела, определённые мысли на этот счёт ещё оставались — ну мало ли какие у людей вкусы бывают?..
И потому сразу правильно оценила его наряд — не просто небрежно наброшенную на плечо простыню, как у неё самой, в сауне так и вообще используемую в качестве подстилки, а что-то типа саронга, с изящным узлом, уложенное тщательно красивыми складками…
Он умудрился не только сохранить элегантность, но и расставить все точки.
Умный мальчик.
А жаль. Наверное…
— Бедра сойдут… Кости у тебя славные, узкие, я это сразу отметил. Кальций попьём, витаминчики я тебе проколю. Есть ещё одна такая хитрая штучка для костей, посмотрим потом… Колени слабоваты… Это хуже… Но не смертельно, в крайнем случае — врастим подтяжку, время ещё есть… Я тебя раньше, чем через неделю, выставлять всё равно не намерен, так что… Икры хороши, чудо, а не икры! Чисто кегли! Ты случайно бегом не занималась?.. Опаньки… Лучше бы ты коньками занималась! Это что, по-твоему? Это голеностоп? Это дряблая матка старой крысы, а не голеностоп! Прыгать, прыгать и прыгать… Пальчики… Ну ладно, пальчики ещё ничего… А голеностопом займёмся прямо сегодня же… Топай греться, лентяйка!..
От выпитого «чая» — а, может быть, от тех разноцветных восьми кубиков, что вколол ей Бэт около часа назад, скалясь: «Не боись, лицензионные!», — голова была тяжёлой, а тело — словно ватное. В сауне она почти заснула, Бэт разбудил и выволок под контрастный душ, а потом включил солярий, и она опять чуть было не заснула, пока обсыхала.
— Спасибо! — сказала она ему уже в узком отсеке раздевалки, понимая, что это — последняя возможность. Хотела ещё что-нибудь добавить, но потом решила, что лучше не стоит.
Он засмеялся.
— Давай-давай! Не спи на ходу, одевайся, нам ещё до гостиницы топать!
Был он полностью одет — и когда успел? — стоял, поставив остроносый сапог на скамейку и опираясь локтями о колено, нетерпеливо постукивал по голенищу перчатками.
Стась могла бы сказать ему.
Не сказала. Зачем?
Пусть лучше сам всё увидит.
Натянула ботфорты и замшевое кружево, нарезанное из янсеновских брюк. Поежилась. Вот когда начинаешь завидовать шотландцам! Поверх таких брюк- да ещё бы ихнюю юбочку!
Привычно перетянула стяжкой эластичного бинта грудь — действительно, чего тут перетягивать-то особо? Защёлкнула кнопки на кожаном ошейнике и манжетах от кисти до локтя — на них пошли рукава янсеновской курточки.
И лишь после этого тронула вырезанную из чёрного раньяка борцовку.
Цепочка выскользнула из мягкой чёрной майки холодной и толстой змеей, тяжёлый авантюролловый кубик громко стукнул гранью о дерево скамейки.
Прокатился, постукивая.
Остановился.
На верхней грани чуть отсвечивали пять крапинок.
Интересно барышни вытанцовывают.
Пятёрка случайная и без поддержки — это, между прочим, акуна матата, этакий восторженный пофигизм в кубе и полное отрицание каких-либо осознанных действий.
Это что же получается?!
Нас сейчас будут бить, и, возможно, ногами, а нам предписывается расслабиться и попробовать получить удовольствие?
Ничего себе!..
Бэт со свистом втянул воздух сквозь зубы.
Стась натянула борцовку с жилеткой. С неприязнью покосилась на кубик — в полумраке он казался почти чёрным, лишь на скошенных ребрах вспыхивали золотистые блики. Холодная цепочка обняла шею, кубик скользнул под нагрудные бинты.
Вздохнула. Посмотрела виновато — мальчик он, конечно, хороший, да и кубик вот… Но у нас на плечах своя голова, и если сейчас этот хороший мальчик шевельнётся или за оружием потянется — вырубим мы его, Зоя, без всяких угрызений совести, и своей дорогой дальше пойдём…
Бэт не шевелился и за оружием тоже не тянулся, он, словно в ступоре, смотрел на её грудь где-то на уровне ключиц. Смотрел почти с восторгом. Этаким идиотским, с толку сбивающим, совершенно неуместным здесь и сейчас восторгом. Облизнулся. Протянул с мечтательной тоской:
— Если бы я знал… Если бы я только знал заранее… А я, дурак, ещё удивлялся, что ты никого из них так и не убила… нет бы сразу догадаться, придурку… — заглянул ей в глаза, взгляд его был безумен, лицо передёрнулось страдальчески. Всхлипнул. Спросил несчастным голосом, чуть не плача: