Адам Олеарий в своем «Путешествии в Московию» проводит любопытное описание такого стихийного опыта врачевания. Жена одного из бояр донесла Борису Годунову, что ее муж, якобы, знает способ избавления от подагры, в то время жестоко мучавшей царя. Боярина призвали в царские покои, велели показать свое искусство, но тот принялся уверять, что никакими врачебными талантами не обладает. Не поверивший ни единому слову царь люто гневался, приказал высечь обманщика, заточить в темницу и даже пригрозил ему смертной казнью, если будет продолжать упрямиться. Боярину ничего не оставалось делать, как послать в свою вотчину под Серпуховом за травами. Их привезли целый воз все, которые смогли найти на заливных окских лугах. Царь принял ванну — настой из этого душистого разнотравья, и… болезненные приступы утихли. Финал был и грустным, и комичным, в духе тогдашнего времени. Боярина еще сильнее высекли «за сокрытие таланта», а затем царь подарил ему новое платье, двести рублей денег и восемнадцать крепостных.
Трудно ручаться за историческую достоверность этого свидетельства, но, даже если описанные события происходили в действительности, еще труднее распознать, какая же из тех многочисленных безымянных трав действительно помогла царю.
Ученые-экспериментаторы хорошо знают: одним из условий достоверности опыта является его воспроизводимость, то есть опыт должен быть поставлен и описан настолько четко, чтобы его при необходимости можно было повторить и получить первоначальные результаты. Если же этого нет, значит, либо опыт проведен, как говорят, нечисто, либо экспериментатор скрыл некоторые его детали.
Именно таким образом, методом повторений, в реальной практике отсеивались случайные, неточные, «нечистые» указания на лечебные свойства растений. В копилке народного опыта оседали, как правило, уже проверенные рецепты. Они не только хранились в памяти и передавались устно. С давних времен у разных народов существовали рукописные травники-справочники по полезным, главным образом лекарственным растениям.
Были такие книги и на Руси. Назывались они по-разному: травниками или зельниками, вертоградами, лечебниками. И назначение у них тоже было разное. Травники служили определителями растений. Здесь описывался их внешний вид и давалось правильное народное название. Лечебники представляли собой довольно бессистемные справочники общего характера. Наконец, в вертоградах приводилась главным образом рецептура использования лекарственных растений без того описания, которое можно найти в травниках. Многие вертограды были переводными, имевшими в своей основе опыт западноевропейской медицины, другие опирались преимущественно на русскую народную фитотерапию. Провести тут четкую границу далеко не всегда удается.
Чтобы наглядно показать, насколько разнообразны были сведения, собранные в рукописных вертоградах, приведем содержание одного из них. Здесь последовательно описывались «питательные вещества: злаки, овощи, плоды», домашние и дикие животные, птицы, «к лекарству угодные», рыбы речные и морские, мед, воск, «заморские и русские зелия и травы», деревья, «воды, на травах перепущенные», масла, соли, сахар (как редкое лекарство), сиропы, дорогие каменья (тоже как средство врачевания), различные другие лечебные составы. Рукописи заключали в себе сведения о болезнях, а также об астрономии, богословии, истории и о многом другом, весьма далеком от медицины.
Сразу возникает вопрос: в какой мере можно доверять сведениям, имеющимся в старинных лечебниках и вертоградах? Насколько ценна сегодня собранная в них информация? Вряд ли можно дать однозначный ответ. Например, такой отрывок из травника: «Есть трава Парамон, ростет волосата, что черны волосы, ростет подле болота, кустиками, а наверху что шапочки желты…» Кто возьмется определить, о каком растении идет речь? Мнения, пожалуй, будут самые разноречивые.
Или попробуем расшифровать еще одно описание, составленное с определенной претензией на научность. «Фумистаре — по-латынски, какапос — по-гречески… Растет на Руси множественно, по-русски же дым земляной. Та трава есть пастернаковые травы, а листвием она менее, корень же собою бел». Первым делом попытаемся отыскать соответствие в латыни. Однако из современных названий растений, встречающихся в европейской части России, мы не найдем точных аналогов фумистаре. Название могло быть искажено до неузнаваемости малограмотными переписчиками. Что же касается земляного дыма, то прежде всего вспоминается гриб-порховка, круглые плодовые тела которого, действительно, встречаются массово и, когда созревают, выбрасывают в воздух через трещины в оболочке многие тысячи темных спор — дым. Недаром порховку называют еще дедушкин табак. Но поскольку затем следует описание листьев, похожих на листья пастернака, первоначальная версия о грибе отпадает. Вместе с тем эти сравнительно мелкие листья наводят на мысль о дымянке — однолетнем растении из семейества дымянковых, довольно обычном полевом сорняке. Да и латинское название дымянки фумария созвучно с фумистаре. Но аналогия аналогией, а полной уверенности в правильности определения все же нет, следовательно, нет и доверия к следующим за описанием рецептам применения «земляного дыма». И впрямь, как вам покажется такое назначение: «Трава полезна от нечистого духа, от черные болезни, и ту траву давай пить с молоком»?