Осмотр четырех комнат затянулся почти до вечера, найдено не было ничего, что могло бы подтвердить сделанные Куртом выводы или хоть просто вызвать подозрение — обычные спальни знатной особы, обыкновенные комнаты прислуги. Единственное, на что Ланц обратил внимание, так это на то, что среди платьев Ренаты довольно много тех, что ранее совершенно явно принадлежали ее хозяйке, в шкатулочке (тоже купленной явно не на жалованье горничной, пусть и графской) — довольно много украшений, скромных, но недешевых.
— Все, что мы пока можем сказать, — подытожил Ланц, косясь на ниспадающее к горизонту солнце, — это то, что отношения у графини с горничной близкие, горничную она ценит и любит. В женской моде я разбираюсь хреновато, однако, все ж таки, могу сказать — эти платья дарились не разом, а долгое время; в сундуке сложены те, что принадлежали еще девчонкам — лет шестнадцати, может. Посему, если что-то и водится за хозяйкой, наша Рената должна быть в курсе.
— О том же говорит и ее молчание?.. — скорее спросил, нежели подтвердил Курт. — Или же ей ничего не известно, и она попросту боится неверным словом навредить хозяйке.
— Надо пробежаться по прочим комнатам, — не ответив, вздохнул Ланц почти обреченно и яростно потер глаза. — Господи, мы не успеем. У нас попросту не хватит времени; искать булавку в графском замке ничуть не проще, чем иголку в стогу…
— Так вы надеетесь отыскать те самые иглы с янтарем? — уточнил Бруно, и тот пожал плечами:
— Это был бы просто идеально. Однако — нам бы хоть неделю на поиски, ибо день-два это просто смешно…
— Если это она, — четко выделив первое слово, возразил бывший студент, — то искать их надо, скорее, в городском доме, а не здесь.
— Искать надо везде, Хоффмайер, — отрезал тот и снова разразился тяжелым вздохом, махнув рукой обоим. — Идемте. Осмотрим кладовую, заодно найдем свечей — вскоре станет темнеть.
Курт переглянулся с подопечным и болезненно поморщился…
С наступлением темноты поиски осложнились — приходилось заглядывать в темные углы, близко склоняясь к свече в руке Бруно, отчего в висках начинали стучать мелкие назойливые молоточки, по телу проходила дрожь, а лоб покрывался испариной, липкой, мерзкой; в мыслях было все, что угодно, кроме сосредоточенности и внимания. Наконец, спустя час, не выдержав, Курт прямо заявил Ланцу, копошащемуся в соседней комнате, что фактически непригоден к работе. Вопреки опасениям, тот не стал отчитывать младшего сослуживца, не разразился тирадой, посвященной глупостям и недопустимым для инквизитора страхам, а лишь сочувственно похлопал по плечу и велел осматривать то, что было на виду в свете настенных факелов, взяв обыск более потаенных мест на себя.
Ближе к утру, когда обследовано было несколько комнат, в том числе и покойного графа, кладовые, запертые покои умершей фон Шёнборн-старшей и комнаты прочей прислуги, решено было прерваться на получасовой завтрак, чтобы дать отдых ноющим ногам и глазам, начавшим уже видеть тайники в каждой складке ковра и каждом камне, чуть отличающемся от прочих по цвету либо форме. Ланц был мрачен, Бруно раздражен; Курт сидел молча, подперев ладонью щеку, и, вяло жуя, смотрел в окно, на светлеющее небо и вершины далеких деревьев. Это уже было, подумалось внезапно с неясным чувством; было — и бессонные ночи, и вот такой же взгляд на подступающее утро в замковое окно, и усталость, физическая и душевная… и чем все закончилось?..
Когда распахнулась дверь и, громко топая, в комнату прошагал запыхавшийся вестовой Друденхауса, он не сразу очнулся, не сразу вернулся к окружающему миру, не сразу понял, что происходит вокруг; лишь когда тот, по-военному четко вытянувшись напротив следователей, окликнул именно его, Курт вздрогнул, воззрясь на гонца непонимающе и почти растерянно.
— Майстер Гессе, — повторил тот чуть громче, и он поднялся навстречу, уже понимая, что услышит сейчас, но все равно переспросил:
— Да?
— Майстер Райзе послал за вами, — отчеканил тот. — Было велено передать так: «Я нашел, и тебе лучше быть здесь. Можешь потребоваться именно ты». Это слово в слово. Майстер Райзе просил вас — незамедлительно.
— Ясно… — проронил он тихо, вновь опустившись на скамью, провел по лбу ладонью, словно пытаясь сбросить завладевшее им оцепенение; Ланц, встретившись с ним взглядом, вздохнул.
— Езжайте оба, — кивнув на дверь, произнес он негромко. — Если что — пришлешь Хоффмайера с новостями; а я продолжу, пока терпит время и есть возможность. Теперь уж можно быть уверенным, что поиски не бессмысленны. Возьмешь с собой то, что мы обнаружили, и отчитаешься в наших выводах.