— Вам есть, кого прислать в Друденхаус, если вдруг какие неприятности? — с сомнением возразил Бруно, и тот усмехнулся.
— Похвальная чуткость и предусмотрительность; проникаешься?.. Езжайте и не тратьте время. Разберусь.
Сквозь Кельн гнали галопом, и снова в голову пришло, что все это было год назад — так же вскачь по улицам, чтобы не задерживаться под недобрыми взглядами жителей, то же предчувствие если не бедствия, то уж крупных неприятностей — наверняка. Даже чувство одиночества было все то же, пусть теперь и стоял за спиной Друденхаус с его арбалетчиками, Керн с его решимостью «прикрывать своих», сослуживцы с готовностью помочь — все равно возвращалось чувство затерянности на далеком безжизненном острове…
У ворот Друденхауса топталась целая толпа лошадей и людей, среди коих отмечались особы и духовного обличья, и многоразличных светских разновидностей — от представителей магистрата и университета до служителей князь-епископа; что пока утешало, это то, что среди делегатов не было герцогских людей.
— Еще с полдня не будет, — сообщил Райзе, встретивший их прямо в приемной, и хмуро добавил: — Надеюсь. А если повезет, то до завтра протянется… Пока отбиваемся от епископа с университетом; слава Богу, хоть магистрат на нашей стороне — и людей дали, и communiter[146], обещали, если что…
— Звал зачем? — оборвал Курт; тот отвел взгляд, скосившись на замерших в готовности стражников, и осторожно тронул младшего за плечо.
— Идем. Покажу.
По лестницам шли быстрым шагом — почти бегом; Курт шагал впереди, не оглядываясь, слыша за спиной топот подопечного и Райзе, и остановился только на втором повороте коридора.
— К вам с Дитрихом или к старику? — уточнил он коротко, и тот вздохнул.
— К нам. Керн сейчас несколько занят с гостями. Если услышишь из-за его двери дикие крики — не пугайся, это его грызет епископский посланник.
Курт не улыбнулся в ответ; нервно дернув углом рта, развернулся на каблуках, снова зашагав по коридору с прежней скоростью, и в рабочую комнату вошел первым, остановившись у стола Ланца и молча ожидая, пока Райзе пройдет следом. Бруно стал на пороге, глядя вопросительно; наконец, ни от кого не дождавшись указаний, осведомился:
— Мне можно или…
— Войди, — кивнул Курт сумрачно. — Может, сейчас ты увидишь что-нибудь, что изменит твое мнение.
— Вот, — Райзе прошагал к своему столу и, помедлив, протянул ему брошюрку — самодельную, сшитую простой ниткой тонкую стопку листов без обложки, без заглавия, исписанную крупным и неровным почерком. — Судя по почерку и ошибкам — писано не ею, однако… Нашел в тайнике. Рядом с кладовой в доме.
— «Чтоб сыскать украденное»… — тихо прочел Курт первую строчку и бросил на окаменевшего подопечного короткий взгляд. — «Чтоб утишить огнянку»…
— Что утишить? — едва слышно переспросил Бруно.
— Кашель с кровью и горячкой. «Чтоб отвратить жену», «Чтоб извергнуть плод»… «Чтоб приманить мужа». «На четырех сторонах образом крестным, в перекрестье, как в сердце самое»… Ясно. — Курт захлопнул книжку, шлепнув ее на стол, и потер лоб ладонью. — Деревенская ворожба. Простая, безыскусная и действенная… Вероятно, осталось от какой-нибудь няньки или кормилицы.
— Только ни ту, ни другую уже не привлечешь; разве что где-то завалялось руководство по призванию мертвых душ…
— Или это писала горничная, быть может.
— И еще одно, — добавил Райзе, осторожно ставя на стол темный кожаный мешочек чуть меньше ладони. — Доказательство того, что она пользовалась этой книгой. Не раз, думаю.
— Что это?
— Сбор трав; сходу могу сказать — здесь листья люцерны, ландышевые ягоды… и прочее; полный состав можешь уточнить в этой писанине. «Чтоб извергнуть плод»; возможно, пила на всякий случай, а возможно…
— На всякий случай, — уверенно ответил Курт, не дрогнув голосом. — Мы слишком малое время были в тесных отношениях, чтобы у нее была возможность заподозрить… подобное. Может статься, раньше что-то и бывало, но этого мы уже не докажем. Что-нибудь еще?
— Да. — Райзе бросил на стол пучок булавок, перевязанных нитью, похожих на вязанку хвороста, собранную маленьким человечком. — Они все одинаковые. Янтарные навершия. Вот теперь — все.
— Ну, Бруно? — усмехнулся в полнейшей тишине он, не оборачиваясь к замершему в неподвижности подопечному. — Теперь что? Будешь держать ее за ноги?