Когда бывший дом корзинщика, чьего имени он теперь уже припомнить не мог, оказался в пяти шагах, из мрака впереди донеслось негромкое «стойте там». Курт подчинился немедленно, всматриваясь в темноту и видя лишь не силуэт даже, а просто более плотный сгусток тьмы с чем-то, похожим на плечи и голову.
— Курт Гессе, инквизитор, — оповестил он ровно; темнота приблизилась.
— Вы в одиночестве?
— Как и было условлено, — кивнул он, решившись тоже сделать шаг навстречу — всего один, как и человек напротив. — Хотя, полагаю, об этом тебе известно не хуже меня; я слышал твоих приятелей позади себя.
Впереди прозвучал смешок, и сгусток мрака шагнул еще раз.
— Да, известно… Вы вооружены?
— Разумеется, — Курт тоже сделал очередной шаг вперед. — Два кинжала и арбалет; если в твои планы не входит моя гибель, я к ним даже не притронусь. Не мог же я идти по ночным улицам вовсе без оружия.
— Пообещайте, что не станете вытворять глупостей, и можете подойти, — позволил голос впереди; он кивнул снова.
— В мои планы это уж точно не входит: я пришел говорить, и более ничего.
— Идите. Только спокойно.
Курт миновал оставшиеся пять шагов неспешно, удерживая руки чуть в стороне от ремня — не поднимая, однако держа ладони таким образом, дабы было видно, насколько далеко они от рукоятей. Встретивший его человек сделал шаг назад, вглядываясь в его лицо; Курт рассматривал своего потенциального информатора тоже — луна была тусклой, однако даже в ее слабом свете было различимо, что ночной собеседник молод, годами тремя лишь старше него, жилист и собран, как кошка, лицом, однако, более напоминая воробья, прицелившегося на брошенную на дорогу горсть зерна.
— Прежде, чем мы начнем говорить, майстер инквизитор, я задам вам один вопрос, — решительно сказал тот, — и хочу, чтобы вы ответили честно.
— Обычно я это говорю, — усмехнулся Курт осторожно; собеседник хмыкнул в ответ.
— Чего только в жизни ни случается, майстер инквизитор… Итак, мой вопрос. Курт Гессе, племянник пекаря Фиклера — вы имеете к нему отношение?
Курт молчал мгновение, за которое успел продумать все, что только мог себе вообразить — от возможного покушения (с попыткой подставить местных бандитов) до мести кого-то из прежних знакомых; наконец, он кивнул, осторожно приблизив ладонь к рукояти арбалета.
— Имею, самое непосредственное. Это я Курт Гессе, племянник Фиклера. Это что-то меняет?
— Не хватайся за ножик, Бекер,[152] — засмеялся человек напротив, сделав еще два шага и остановившись уже рядом. — Ты всегда был нервным…
— Полагаю, нет смысла спрашивать, знакомы ли мы, — снова опустив руки, подытожил Курт, теперь, при таком расстоянии, готовясь при случае выхватить оба кинжала. — Но я не могу тебя вспомнить.
— А то; столько лет прошло. И я б тебя не вспомнил, если б… Я тебя к нам привел. Теперь помнишь?
— Финк?[153] — уточнил он; тот разыграно поклонился. — Рад видеть тебя… живым. Ты изменился.
— Да и вас не узнать, майстер инквизитор.
Голос у бывшего приятеля был спокойным, разве что пробилась в нем некоторая неловкость и даже чуть неуверенность; однако, ничего дурного тот, судя по всему, не замышлял.
— Что-то мне кажется, — бросил пробный камень Курт, — ты не в своей тарелке, произнося эти слова.
— Ну, — пожал плечами тот, — теперь, раз уж я знаю, с кем говорю, действительно — не по себе. Нелегко выговорить «вы» и «майстер» тому, кто когда-то хоронился за моей спиной, утирая кровавые сопли.
— Тогда оставим все это, так будет проще, — предложил он миролюбиво, и Финк с готовностью кивнул.
— Это хорошо, что ты не задаешься, Бекер… Пошли сядем? Ты не думай, — продолжал тот уже спокойно, когда они уселись на порог пустующего дома — все же чуть в сторонке друг от друга, оба держа руки на коленях, ближе к ремню с оружием, — не думай, я твою должность уважаю. Не какие-то тебе там, понимаешь…
Курт молчал, ожидая продолжения; тот вздохнул.
— Я знаю, тебе не терпится услышать, чего ради я тебя сюда потащил ночью; сейчас все обрисую, не боись. Без сведений не уйдешь. Только ты мне сначала скажи, если не секрет, как это тебя угораздило? Тебя ж, вроде, вздернуть должны были?
— Повезло, — отозвался Курт, косясь в темноту и теперь уже отчетливо слыша, как кто-то ходит чуть в стороне — топчется на месте, ожидая, очевидно, завершения беседы своего приятеля с кельнским инквизитором. — Попал под опекунство одного святого отца, ну и… Все просто.