Он явно старался задеть меня. Не могу сказать, что это было мне приятно, и я не сдержался:
— А вы предпочитаете опьяняться натурально? Вином? И испытываете, конечно, удовольствие?
— Именно-с.
В этом «с» я почувствовал вызов.
— Милочка, — сказал я как можно спокойнее. — Вы наивная девочка! Неужели вам непонятно, к чему медленно, но верно приближается ваш оппонент? Сейчас я вам все объясню. У меня товарищ — медик. Он в лаборатории проделывает всякие манипуляции с животными. У них был кролик, в его мозгу они нашли центр удовольствия. Туда вживили электрод, а кнопку, посылающую импульсы, которые приносят ощущение наслаждения, поместили в клетке. Так вот этот кролик не пил и не ел, а только давил лапкой на кнопку, потом сел на нее и сидел, пока не сдох. От удовольствия...
Глава вторая
Арслан Туйчиев стал замечать за собой повышенную раздражительность. Особенно часто она появлялась, когда начальство приглашало его для доклада по какому-нибудь делу. Почему-то начинало казаться, что тем самым ставится под сомнение его добросовестность. Практически «гладких» дел у него не было уже давно, потому и вызовы были не так уж редки. Он не подвергался разносам со стороны руководства, с ним не было того, что называлось «стоять на ковре», он считался следователем вдумчивым и опытным. Может быть, поэтому он так болезненно и воспринимал замечания. Как-то он поделился этим с Сосниным. Недолго думая, Николай решительно изрек:
— Ответ не может быть однозначным. Здесь по крайней мере две причины. Первая, — он загнул палец, — ты внутренне перерос свою должность, тебе пора самому становиться начальником и давать ценные указания. Вторая, — он загнул еще один палец, — ты патологически добросовестен, и поэтому малейший промах выводит тебя из душевного равновесия.
Арслан с удивлением посмотрел на друга. Может, он шутит? Но Соснин был на редкость серьезен. Первым желанием Туйчиева было возразить, но он сдержался, а поразмыслив, пришел к выводу, что Николай в чем-то прав. «Уверенность в правильности своих выводов, — решил Арслан, — действительно проистекает от накопленного опыта. Чем больше опыт, тем уверенней чувствуешь себя даже в сложных ситуациях. Видимо, не случайно пожилые люди не терпят возражений. Но мне в старики записываться вроде бы еще и рано. Так что надо держать себя в руках».
И все же, когда его вызвал полковник Азимов и дал ознакомиться с письмом сослуживцев Фастовой, Туйчиев с трудом погасил вспыхнувшее раздражение. Конечно, упреки в адрес милиции, содержащиеся в письме, в общем были справедливы... «...Средь бела дня в центре города, — писали коллеги Фастовой, — совершается преступление: жестоко избивают человека, но преступника никак не могут найти. Что же, теперь и на улицу выходить днем опасно? — вопрошали авторы письма и заканчивали его требованием: — Каждый должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности. Долг работников милиции — обеспечить надлежащий общественный порядок. Преступник должен быть изобличен и наказан».
— Что скажете? — задал вопрос Азимов, когда Арслан, прочитав письмо, положил его на стол перед ним.
— Все правильно, товарищ полковник.
Азимов выжидающе посмотрел на Арслана, и тот понял его взгляд как предложение дать объяснение.
— Преступник действительно не установлен, и выхода на него пока нет у нас. Учитывая, что находившиеся при Фастовой ценности не тронуты, мы предположили месть. Но с чьей стороны? — Арслан развел руками, давая понять, что ответа этот вопрос еще не имеет. — Соснин в настоящее время занят разработкой «театральной» версии, но, к сожалению, ощутимых результатов пока нет.
— Вы, стало быть, не исключаете наличие связи между обмороком Фастовой в театре и случившимся в парке?
— Приходился проверять, особенно, если исходить из факта мести. Если честно, то я сам не очень склонен видеть здесь связь, но Соснин просто уверовал в это. Раз так — проверим все.
— Так, так, — Азимов забарабанил костяшками пальцев по столу. — В таком случае вам все равно придется вести раздельный поиск по театру и по парку.
— Я занимаюсь парком, — пояснил Арслан.
— Ну и как?
— Пока удалось выявить, что в это время из парка выходила Мартынова Ирина.
— Кто это?
— Она встречалась с сыном Фастовой. Насколько я понимаю, дело не ограничивалось только встречами...