— С какого корабля?
— С «Николая», минного заградителя.
— Куда идете?
— К знакомым барышням, на Херсонскую.
— К невесте иду! — шагнул вперед Милевский.
— К невесте? А еще моряк! Другого времени женихаться не нашел, — сказал с укоризной патрульный. — Без пропуска не пройдете, задержат.
— Пройдем, разве не видно, кто мы?
— Вот что, братва! — патрульный понизил голос. — Если кто остановит, говорите пропуск «Штык». Только чтоб никакая контра не узнала. Головой отвечаете! Тайна. Понятно?
— Понятно, — буркнул Милевский. — Спасибо, братишка!
— Не подведете?
— Какой штык?
— Обыкновенный. От винтовки, — затоптался на месте, ничего не понимая, военфельдшер.
Пришлось подойти и к этим патрульным.
— Пропуск! — наставили они на гуляк винтовки.
— Штык! — пролепетал неуверенно Водзянович.
— Сам ты штык! Откуда у тебя этот пропуск?
— Да как же! На Гаванской остановил патруль. Сказали пропуск — «Штык».
Пошли расспросы: кто, с какого корабля, куда идут?
К патрулю подошли еще двое с винтовками. За поясами гранаты.
— Так вот, ребята! Барышни, конечно, дело серьезное, к тому же, невеста там. Идите. Если остановят, знайте, пропуск — «Приклад», а никакой не штык. «Штык» — это отзыв.
— А ты, того, не врешь с «прикладом»? Как те! — забеспокоился Милевский.
— Ты что, жених, не веришь военному моряку?..
— Верить-то верю, да как проверить, правду ли говоришь?
— Без «Приклада», браток, не дойдешь до невесты. Вспомни — «Приклад» — и топай.
Пошли дальше.
Одесса словно вымерла. Ни одного человека. Ни огонька. Собаки и те попрятались по дворам. Тихо, тихо. И только хохот матросской троицы нарушал эту тишину. Они вспоминали разговор с патрульными о «штыке», о барышнях и невесте и не могли не смеяться.
— Ловко подловил, подлюга, со штыком. Попались на удочку! Штык! — хохотал громче всех Милевский, виновник ночного путешествия. — Вот тебе и пропуск…
Вдруг у почтамта окрик:
— Стой!
Глядят друзья — солдаты, матросы, человек десять, а то и больше. За поясами револьверы, гранаты, через грудь накрест пулеметные ленты. В сторонке — пулемет. Рядом — команда. Черные и серые шинели, бушлаты.
Поняли: охрана главного почтамта. Еще шаг.
— Пропуск?..
— Приклад! — вышел вперед Милевский.
— Пропуск?.. — уже более грозно послышалось в ночи. Защелкали затворы винтовок.
— Приклад! Приклад! — бормотал неуверенно минер.
— Дай ему раза прикладом. Не видишь — гайдамацкий приспешник.
— Не спеши давать. Может, человек позабыл с испугу.
— Штык? — вырвалось вдруг у Милевского.
Ни «приклад», ни «штык» не произвели никакого впечатления. Пришлось подойти к охране поближе.
Снова: с какого корабля, куда идете, откуда пропуска «приклад» и «штык»?
— Забрать их! — Суровый голос был решителен.
— Забрать успеем, — задумался начальник охраны.
— Так это же Яшка Водзянович, фельдшер со «Святого Евстафия». В четырнадцатом вместе плавали на «Евстафии», — сказал вдруг молчавший до того угрюмый матрос в наглухо застегнутом бушлате и с большущей деревянной кобурой маузера с правого бока. — Яшка, друг, ты?..
— Я! — ответил, конфузясь, Водзянович,
— С «Николая»?
— С «Николая».
— Что там делаешь?
— Секретарь судового комитета.
— А по ночам чего бродишь?
— Дружка проводить надо. К невесте… Одному ему не с руки, время сам знаешь какое, того и гляди, под гайдамацкую пулю угодишь.
— Вот черти! К невесте!.. — ухмыльнулся матрос с кобурой.
— Ты знаешь его? — прервал матроса начальник охраны.
— Вместе ж плавали!
— С тобой кто? — спросил начальник Водзяновича.
— Председатель судового комитета минного заградителя «Святой Николай» Антон Милевский… — начал было докладывать по форме Водзянович, но начальник охраны остановил его.
— Отставить! Ясно! Свои ребята. Пусть погуляют. Завтра в бой идти. Валяй дальше, хлопцы! — скомандовал он. — Да пропуск не путайте. На эту ночь «Курок» пропуск. Благополучно пришвартоваться! — пожелал он на прощанье.
— До скорого причала! — крикнули хором остальные и раскатисто засмеялись.
Матросы с «Николая» пошли дальше.
Использовать новый пропуск не понадобилось. Никто больше не встретился им.
— Вот тебе и амба! Могли задержать за милую душу, — сокрушался минер.
— Знали, что не те, так другие патрульные зацапают нас, — соглашался с ним фельдшер. — Вот и давали липовые пропуска — «штык» да «приклад». Не шляйся по ночам!