Рассказывать о том, что она решила бросить институт, Людка не стала — неприятная новость.
− А помните, как снимали фасон с моего фартука? Мама одноклассницы решила сшить своей дочери такой же фартук, как у меня. Подруга пригласила меня домой. Ее мама угощала нас вкусным медом, и пока мы с подружкой ели и болтали, женщина по моему переднику делала выкройку. Тот школьный фартук для меня шили вы. Спасибо большое!
− Ну что ты! Когда это было!
− А сейчас вы шьете? Наверное, опять все село обшиваете?
− Шью потроху. Очи вже не те. Приходят люди, просят. Отказываюсь — ображаються.
− Конечно, будут просить. Как хорошо у вас шить получается!
− Научиться жизнь заставила. Соби шила, потим дивчаткам. Так и научилась.
− Тетя Маруся! Вы так интересно говорите! Слова у вас русские вперемешку с украинскими.
− Да, Людочка! Вот так и живу: от своих отстала и других не догнала.
И Людка вмиг почувствовала эту печаль русской женщины.
Из оренбургских степей на Украину увез черноглазый красавец Федор симпатичную кацапку Марию, сменившую фамилию Юрова на украинскую Яценко. Добрая, отзывчивая по натуре светловолосая девушка пришлась по душе родителям и односельчанам хлопца. Усвоила она нравы и обычаи жителей украинских сел, прижилась. Выучила язык, хорошо говорила по-украински. Но с русскоязычными переходила на родной, хотя и вклинивала незаметно для себя слова украинские. Так и общалась с людьми на двух языках, работая в совхозе овощеводом, торгуя на рынке в Белгороде молоком, сыром и маслом, обсуждая с очередной заказчицей фасон платья. Уважали женщину сельчане, величали по имени и отчеству Марией Афанасьевной.
Появлялись один за другим в семье Яценко малютки, подрастали, шли в украинскую школу, становились настоящими украинцами. Мария не возражала. Что русские, что украинцы — никакой разницы: один народ, советский, хоть балакают люди по-разному. Но, очевидно, нет да нет, а заскучает Мария по русской глубинке, по матери и многочисленной родне, по деревенской русской речи. Поэтому так Людке и сказала грустно.
Два дня приходила в себя Людка после длительной дороги: стирала, бродила по огороду и саду, отдыхала. На третий пристала к тетке с просьбой.
− Тетя Мария! Мне бы очень хотелось поработать в колхозе. Поговорите с председателем, чтобы он взял меня на работу.
− Да зачем тебе это? — удивилась женщина. — Ты же целый год работала на своей эстакаде. Отдохни!
− Мне надо! Я хочу узнать, как это быть колхозницей. Пожалуйста, поговорите с председателем. Пусть пошлет меня, куда захочет.
− Чудачка! Действительно, чудачка! Хорошо, я поговорю.
На следующий день они отправились в правление колхоза. Мария вошла в старенькое здание с официальной табличкой на стене, извещающей о его назначении. Людка осталась снаружи. Минут через пятнадцать женщина вышла.
− Тебя приняли в овощеводческую бригаду. Завтра с утра за сапку и на работу.
− Спасибо, тетечка! — радостно засмеялась девушка.
− Ладно! Подывымося, что наработаешь, − добродушно усмехнулась Мария. — Будешь в одной бригаде с Мишкиной Марией, колхозница!
Утром, выбрав в сарае тяпку, которую Мария назвала сапкой, подхватив узелок с водой и едой, Людка с теткой зашагали к правлению, откуда колхозницы грузились на машину, доставляющую их в поле.
− Мария! — окликнула тетка невестку, стоящую в группе товарок спиной к подошедшим.
Лицом к ним повернулась молодая женщина лет двадцати пяти с черными широкими бровями, озорными глазами и улыбчивым ртом.
− Знакомься! Это Людмила, моя племянница. Она в вашей бригаде будет работать. Присмотри за ней.
− Здравствуйте! — поприветствовала родственниц женщина. − Не волнуйтесь, мама, я присмотрю.
Подъехала бортовая машина. Колхозницы ловко влезли в кузов, расселись на боковых сидениях. Людка пристроилась рядом с Марией, и грузовик отправился. Сначала он легко бежал по шоссе, затем свернул с нее на проселочную дорогу и закачал, затряс пассажирок.
Новенькая смотрела по сторонам. Ясное солнце на чистом утреннем небе слепило глаза, Людка отворачивалась, но потом продолжала изучать необычный пейзаж. По обеим сторонам дороги тянулись прямоугольные поля, разделенные густыми посадками разного рода деревьев. Растения на полях ей напоминали младенцев: не вошли еще в рост.
Минут через пятнадцать грузовик остановился, высадил у края поля женщин и скрылся за посадкой. Женщины сложили у подножия деревьев узелки, поправили на головах платки. Людка ехала с непокрытой головой, но теперь тоже спрятала волосы под косынку, взяла в руки тяпку и посмотрела на бригадира.