Вот таким вышел рассказ брата. Но так не заканчивается моя тебе сказка.
Ноябрь всё-таки прорвался в дом, попросив ветер распахнуть окно.
Я испугалась: вдруг это поможет тьме вновь взять над солнечным ёжиком верх? Он, конечно, сильный, но и тьма, всегда жившая в брате, не слаба.
Брат, и правда, покрылся трещинами ярости, стоило ему только завидеть месяц:
— Один вопрос, — процедил, с усилием сдерживая пыл, — почему ты меня бросил?
Ноябрь горько вздохнул:
— Объяснишь ли тебе, что Судьба моих одиннадцать братьев в пески обратить грозилась, если направлю тебя к свету. Такие у нашей госпожи причуды: тот, кто достоин, должен выбраться из тьмы не с помощью месяца, сильнейшего покровителя, а любящего человека… Например, родителя, как вышло с твоей сестрой…
— Ноябрь! — ахнула я, не понимая, как можно было не догадаться умолчать о родительской любви. Но солнечный ёжик держался молодцом, и брат — какое счастье! — не озлобился вновь.
— Ты простишь меня? — робко спросил Ноябрь. Брат молчал.
И осенний месяц горько глянул на нас, кликнул ветра и, обратившись в листья, улетел через окно.
Почему всё это тебе рассказала? Знаю, интересно, не зря хмуришься и дуешь губки. Просто не тревожься о своей судьбе никогда — потому что всё у тебя в жизни сладится. Есть теперь у тебя хороший защитник — вернее не сыщешь, это твой брат. Всегда будет с тобой, быть может, в облике ветра или тумана, но станет беречь тебя, как берегут свободу.
Вот он, твой брат: упал на люльку снежинкой. Такая снежинка никогда не растает. К слову, Ноября он всё же простил. И за это мы любим его сильнее прежнего.
Вручаю тебя и родителей на его попечение, а меня боле тут не держит тревога. Есть кому за вас бороться.
Прощай, сестрёнка! Мы уж не увидимся больше никогда-никогда! Не плачь, не грусти и не жалей. И не нужно печалиться из-за голоса моего невесёлого, это так, нечаянно…
Что же, спасибо, секунды! Теперь самое время вновь мчаться, опережая лучи солнца…
Лишь бы поскорее мне перетерпеть это мгновение разлуки! Брат, сверкающий ярче луны на прощание, — спасибо, и тоже прощай! Помни: я вас всех люблю, как любит ручей ветра. А любит он его безумно.
Ну, готова, Декабрь. Можно и в путешествие далёкое отправляться. Позабыла едва я тебе, милая, сказать, что после того, как брат повинился в своём чёрном поступке и искренне раскаялся, Декабрь воскрес. Ну разве можно было не воскреснуть от такого раскаяния? Однако его мечта так и не сбылась, человеком не стал… Зато, завидев друг друга однажды, мы не смогли радоваться мирским краскам в разлуке. Любимый бестолковый Ноябрь нас однажды и обвенчал. А сейчас я улетаю туда, куда он, Декабрь, улетает каждый год, когда уступает правление суровому Январю: к солнцу. Сутки, самые последние, что отведены Декабрю, заканчиваются, солнце склоняется к земле — самый краешек торчит… Поспешить бы!
Стой, что? Месяц мой, я не ослышалась? Правда? Так неужели… Брат! Сестрёнка! Представляете, оказалось, напутала я всё! Покидаю вас не навсегда, на год всего лишь! И впрямь, зима-то теперь каждый год будет! Вы ждите, ждите, пока отслужат другие месяцы своё, ждите!
А мы с Декабрём спешим, да-да, понимаю. Что ж, остальное, сестрёнка, тебе поведает птичья трель — один из моих многоликих голосов. Я же не смогу в дороге скрипеть половицами, как сейчас: ты только не просыпайся пока, ладно?
Разлетаясь листьями
Старыми, шершавыми,
Всё парю я птицею
В опереньи вязаном.
За собой в далёкие
Земли, в перелётные,
Всё тяну я ниточку:
Грусти мимолётные
Ползут, обливаются
Слёзками вороньими,
Хвостиком шатаются
В небе, одинокие.
С вами не прощаюсь я.
Брат! Сестра! Живите вы,
Осыпаясь счастием
На землю невидимо!
Как настанет очередь,
Декабря, мне милого,
Возвращусь, и снова мы
Запоём про дивные
Радости мгновения,
Что к нам вместе явятся,
И покрытым зеленью
Ничто не останется.