В самом деле, а чего я хотел от Ругона? Неужели я и правда думал, что старик сохранит жизнь нашему врагу? На его месте Зугон тоже не стал бы долго раздумывать. Собственно, он сразу хотел всех нас убить.
На поле боя мы задерживаться не стали. Собрались, переоделись и отправились в путь. Перед уходом владыка прочитал молитву, а Ругон простился с верным оруженосцем, который погиб, закрывая своего господина собственным телом от магических молний. Глядя, как скорбит мой старый друг, я в который раз подумал о том, что возможно погибший приходился ему незаконнорожденным сыном. Кто знает, возможно, когда-нибудь я наберусь смелости и спрошу Ругона об этом напрямую, а пока я стоял рядом и молился за душу простолюдина, который два года назад во время великой битвы защищал меня, а сегодня отдал свою жизнь за то, чтобы мы с Ругоном смогли продолжить свое опасное путешествие.
- Лошадей придется оставить, - сказал старик, - с ними в город мы не пройдем. Говорят, что кони кочевников всегда находят дорогу обратно. Вот пусть и отправляются домой.
- С лошадьми или без них нам теперь в Паус не попасть, - сказал я и тяжело вздохнул.
У меня не выходили из головы слова, сказанные Зугоном перед смертью. По всему выходило, что нас обязательно остановят, если и не на дороге, то уж точно при входе в город. Мне казалось, что шпионы и убийцы окружают нас со всех сторон.
- Почему, - удивился Ругон, - как раз наоборот. Именно сейчас у нас появилась возможность пройти через любые посты.
Мы с Холином удивленно переглянулись.
- О чем ты говоришь, сын мой? - спросил владыка, похоже, слова воина даже его застали врасплох.
- Неужели ты думаешь, что они пропустят в город монахов? - в свою очередь поинтересовался я.
- Конечно, нет, - Ругон нетерпеливо дернул головой, досадуя на нашу несообразительность, - но они пропустят владыку.
- Как..., - начал, было, я, но осекся.
Глядя на наши удивленные лица, старик расхохотался.
- Они с радостью встретят в воротах гвардейцев, которые будут сопровождать плененного владыку. Теперь понятно? Мы с Тибоном выдадим себя за черных, а Холин станет на время слугой Фифона.
Наконец до меня дошел хитрый план Ругона. Вот это да! Я бы сам до такого никогда не додумался.
- А теперь давайте скорее переодеваться, - поторопил нас старик, - думаю, наши враги слышали грохот магических жезлов и могут в любой момент отправить своих людей на помощь Зугону.
Доспехов для предстоящего маскарада было хоть отбавляй. Чтобы королевские шпионы не опознали оружие какого-нибудь конкретного воина, я взял кирасу одного гвардейца, поножи другого и наручи третьего. Я оставил без внимания красивые тяжелые шлемы, украшенные дорогой насечкой и выбрал ничем не примечательную каску с наличьем. Ругон сделал то же самое. Оружие мы оставили свое. Перед уходом Ругон пальнул в воздух из жезла. Напуганные кони бросились прочь, и скрылись из глаз за ближайшим холмом.
- Ну, теперь можно отправляться в путь, - сказал старик, - на дорогу мы выходить не будем. Проведи нас, как и раньше полями.
Мы обогнули земляной вал и свернули на неприметную тропинку, ведущую вглубь монастырских угодий. Несмотря на то, что высокие побеги кукурузы, надежно укрыли нас от посторонних глаз, я очень боялся наткнуться на засаду. Не думаю, что король отправил против нас только воинов - дворян. В Паусе достаточно наемников, которые могли бы польститься на щедрое вознаграждение. Не ждут ли нас в зарослях местные жители, готовые в любой момент разрядить в непрошеных гостей охотничий арбалет?
В свое время, убегая от степняков, мы с Холином смогли обойти их посты и благополучно добраться до городских ворот. Я очень надеялся на то, что и сейчас нам повезет, поэтому выбрал тот же самый путь, который пролегал мимо хижины монахов - огородников. В прошлый раз возле домика Химона мы с Холином нарвались на засаду, но похоже люди короля были не так прозорливы, как кочевники. В окрестностях хижины не нашлось ни одной живой души. Брошенная корзина с грязным бельем говорила о том, что, заслышав грохот магических жезлов, перепуганные монахи оставили все свои дела и кинулись спасаться в монастыре. Ну что же - робость моих бывших братьев была нам только на руку.
- Помнишь, как мы здесь первого кочевника убили? - спросил Холин, когда мы присели передохнуть на берегу маленького озерца, в котором огородники обычно мылись и стирали одежду.
- Помню, - ответил я, снимая каску.
Тяжелые доспехи давили на плечи и грудь, ушибы и ссадины болели и чесались под кирасой. Если бы не этот вынужденный маскарад я бы с большим удовольствием стащил с себя все это железо и утопил в озере.
- Как ты думаешь, - поинтересовался Холин, - мы сумеем войти в город?
В свое время я рассказал ему, зачем мы отправились в степь и о том, что в долине нас не ждет ничего хорошего.
- Не знаю, - честно признался я, - очень на это надеюсь.
Бывший стражник покачал головой.
- Я два года дома не был. Так хочется посмотреть, что стало с Паусом.
Пока мы шли через степь, Холин в подробностях рассказал мне, как два года назад его оглушенного захватили кочевники, как он несколько недель шел вместе с остальными пленными и чуть не погиб от воспалившихся ран. В памяти моего друга город сохранился таким, каким мы его увидели перед самым нападением варваров. Он слушал мои рассказы о великом пожаре, о большом строительстве, о новых жителях, которые стекались в Паус со всей страны и не мог поверить в то, что ни семьи, ни родного дома у него больше нет.
- Мы не станем задерживаться в городе и сразу пойдем дальше, - я отхлебнул вина и передал Холину порядком похудевший кожаный бурдюк.
- Я пойду с тобой, - очень серьезно сказал он, - я тебе жизнью обязан.
- Ты ничего мне не должен, - запротестовал я, - и, если захочешь остаться в Паусе я тебя неволить не стану, тем более что впереди нас ждут одни неприятности.
Мы немного помолчали.
- Видишь, как все повернулось, - сказал Холин, - ты все-таки узнал тайные слова и стал дворянином. Вот какой ты теперь важный, даже сразу и не узнаешь, а я даже в стражниках не удержался. Жил в грязи, кормил чужую скотину и дерьмо засохшее для костра собирал.
Мне стало жаль старого друга, но чем я мог ему помочь, как утешить? Конечно, я с радостью взял бы его с собой, но кто знает, что ждет меня впереди?
- Возможно, мы с Ругоном на смерть идем, - сказал я, - так что хорошенько подумай, прежде чем принять решение.
Холин кивнул.
- Значит, если я захочу остаться, ты меня проклинать не станешь? - спросил он.
После того, как я выкупил Холина из плена, он стал считать себя моим должником, но это был еще вопрос - кто кому больше должен. Сегодня утром он спас меня от смерти. Если бы не его неожиданное вмешательство королевский гвардеец зарубил бы меня в два счета.
- Поступай, как знаешь, - сказал, - ты мне не слуга.
- А кто?
- Друг.
Перед тем, как отправиться в путь я умылся и стер с доспехов засохшую кровь. Любое движение давалось с трудом, болела грудь. Похоже, остальные чувствовали себя не лучше. Мы помогли владыке подняться и, поддерживая его с дух сторон, пошли к городу. От хижины Химона до крепостной стены было уже рукой подать.
Ворота оказались заперты, и нам пришлось долго ждать, пока стражники соизволят услышать стук большого медного кольца, которым Ругон колотил по деревянной доске. Вспоминая пройденный путь, я не мог поверить в то, что так или иначе наш поход подошел к концу. Да и стоило ли сейчас думать об этом? Что ждет нас за городской стеной? Кто сейчас распахнет низкую деревянную дверцу? А что, если мы сразу попадем в руки гвардейцев, и нас казнят без суда и следствия. Мне неожиданно вспомнился кошмар, увиденный утром, я словно вживую ощутил накинутую на шею вонючую гнилую веревку и затрясся всем телом от ужаса и отвращение.
- Спокойно, - сказал Ругон и, словно почувствовав мое состояние, положил мне руку на плечо, - мы все еще живы.
Наконец заскрипели плохо смазанные петли, и калитка распахнулась.
- Кто такие, по какому делу? - спросил стражник и с опаской высунул наружу помятую физиономию.