- Я не стану противиться воле короля, - сказал Марон, - думайте, что хотите, но дальше с вами я не пойду.
- Хорошо, - неожиданно легко согласился старик и примирительным тоном сказал, - проводи нас хотя бы до Пауса. Возможно, Гамон сумеет тебя переубедить.
- Он тоже там будет?
- Конечно. Он собирается возглавить поход.
- Хорошо, - Марон кивнул, - я пойду с вами в Паус, но на большее можете не рассчитывать.
Я очень надеялся на то, что он останется и поужинает с нами, но Марон наотрез отказался ночевать в поле. Он подхватил свои пожитки и, не прощаясь, быстро зашагал в сторону деревни.
- Ступай за мной, - крикнул он на ходу оруженосцу, - сегодня мы будем спать под крышей!
- Почему ты сразу не открылся нам? - спросил я, когда мы с Ругоном остались одни.
Старик перемешал горящие угли длинной палкой. Языки пламени отбрасывали на его лицо причудливые тени, и от этого иногда казалось, что передо мной сидит не пожилой мужчина, а совсем молодой человек.
- Сейчас, когда мы оказались у самой границы Марон даже, если очень захочет, не сможет помешать нам. Но если бы он знал всю правду с самого начала, я не дал бы за наши жизни ломаного гроша.
- Значит, во мне ты был уверен? - с надеждой спросил я.
- Извини, Тибон, - старик вздохнул, - наш поход настолько важен, что я никому не могу доверять.
Выходит, Ругон специально тянул время перед тем, как открыться нам. Ну что же, глупо было на него обижаться. Я был рад, что сумел пройти испытание и оправдал ожидания старого воина.
- Ты, правда, считаешь, что люди короля могут помешать нам? - спросил я.
Старик кивнул.
- Они могут попытаться.
- Но зачем, - возмутился я, - ведь нет никакого повода подозревать владыку в предательстве! Даже ребенку понятно, что он хочет сделать для страны доброе дело!
- Ты, что не слышал, что я говорил до этого, - проворчал Ругон, - королю везде мерещатся предатели. В надежде раскрыть заговор он не щадит ни друзей, ни врагов. Сейчас в столице любого могут посадить в тюрьму и подвергнуть пыткам.
Меня передернуло. Каждый мальчишка в королевстве слышал истории о королевских палачах, которые рождались и умирали в подземных казематах. Поговаривали, что они никогда не выходят наружу, потому что солнечный свет может ослепить их. Я живо представил себе осклизлые каменные стены темницы и уродливых полулюдей - полуживотных, склонившихся над распростертым человеческим телом.
- Но ведь на самом деле никакого заговора нет, - спросил я, - или все-таки есть?
Старик долго не отвечал. Он смотрел на огонь, и казалось, к чему-то прислушивался.
- Ругон, - окликнул я его.
Старик вздрогнул, словно пробуждаясь от наваждения и устало потер ладонями лицо.
- Не знаю, - наконец ответил он, - но, если бы он был, я бы наверно к нему примкнул.
Ночью мне не спалось. Я все время ворочался с боку на бок и поэтому встал с первыми петухами. Проклятые птицы голосили в деревне, что было сил. Мои спутники крепко спали, завернувшись в дорожные плащи. После ночевки на голой земле ломило все тело, поэтому я решил немного размяться, сходил к реке, умылся, но возвращаться на стоянку не стал, а прошел немного вперед и остановился у самого леса. "Заросли мертвецов" манили меня. Когда-то мы похоронили здесь много храбрых воинов. Погибших было столько, что нам пришлось гроздьями подвешивать их на деревьях. Жуткое зрелище до сих пор стояло у меня перед глазами. Если бы мы были в горах, то укрепили бы тела на склонах или укрыли в пещерах, но здесь на равнине нам пришлось хоронить их по-другому. Главное было поднять мертвецов повыше, чтобы уставшим душам не пришлось долго искать путь к сверкающим вершинам.
У кромки леса я остановился и оглянулся. Передо мной раскинулось широкое поле, заросшее дикими травами. В конце лета крестьяне срежут их острыми косами, но пока зеленые стебли еще тянулись вверх и наливались соками земли. Когда-то на этом месте сошлись две огромные армии. Тысячи людей пришли сюда с одной целью - убивать друг друга. С тех пор прошло больше двух лет. Шрамы, оставленные войной, затянулись, а на месте разрушенного военного лагеря поднялась молодая поросль, которая до срока скрыла просевшие неглубокие могильники. Тела степняков мы стаскивали в круглые ямы, оставшиеся после ужасного магического урагана. Мертвых кочевников закапывали без всякого почтения, сбрасывая в одну кучу людей и лошадей. Не знаю, как в степи принято хоронить мертвецов, но мы не собирались заботиться о том, чтобы души неверных нашли дорогу домой, и обрекли покой.
Утро выдалось холодное. От реки медленно наползал туман. Скоро он должен был добраться до нашей стоянки и скрыть от моих глаз черные кляксы остывших кострищ и спящих товарищей. Я зябко поежился и вошел в лес. Продираясь сквозь заросли, я внимательно смотрел под ноги, чтобы не наступить на дремлющую змею или на торчащий из земли обломок стрелы. В этих местах должно было остаться много оружия. Думаю, что даже самые жадные до наживы крестьяне побоялись его собирать. И не мудрено - этот зловещий лес мог напугать кого угодно. Я тоже не хотел углубляться в заросли, поэтому остановился на первой попавшейся поляне, опустился на колени и принялся читать поминальную молитву. После битвы монахи отпели погибших, но не думаю, что с тех пор кому-нибудь пришло в голову помолиться за упокой усопших, да и священника в ближайшей деревне отродясь не было. Все-таки когда-то я был послушником и воспитывался в монастыре, поэтому посчитал своим долгом помянуть умерших.
Раньше я часто обращался к богам. С тех пор много воды утекло, и я перестал каждый день беспокоить их своими никчемными просьбами. Слышали ли они меня, вспоминали ли глупого послушника, который сбежал из монастыря, чтобы затеряться в огромном жестоком мире?
Чтобы не нарушать тишину этого места я молился про себя. Не стоило тревожить сон мертвых. Когда священная песня была пропета, я поднялся с колен, отряхнул штаны и засобирался в обратный путь. Выходя из молитвенного транса, я неожиданно сообразил, что совершенно не помню, откуда пришел. Следов на земле не осталось, поэтому направление пришлось выбирать наугад. Продравшись через заросли ольхи, я оказался в березовой роще и только здесь сообразил, где нахожусь. Видимо я сделал небольшой крюк и вышел левее того места, где заходил в лес. Не зря эта роща показалась мне знакомой. Два года назад сразу после битвы мы устроили в ней лазарет. Раненых было столько, что для всех не хватило места в деревне. Несмотря на то, что давно заброшенная стоянка вся заросла молодыми деревцами кое - где еще можно было разглядеть покосившиеся навесы и прогнившие лежаки. На одном из них меня когда-то выхаживал оруженосец Ругона. Растревоженный воспоминаниями я не заметил старую обвалившуюся канавку для отвода воды, споткнулся и чуть не упал, с трудом удержавшись от нехороших слов, которые так и норовили сорваться с языка. Неожиданно справа послышался треск и на открытое место выскочил до смерти перепуганный деревенский парень. Он затравленно огляделся, промычал что-то непонятное, и хотел было броситься в заросли, но был схвачен за шиворот оруженосцем Ругона.
- Стой, паршивец, - сказал слуга.
Парень дернулся, и ветхая ткань расползлась, оставив в руках слуги кусок домотканой рубахи. Крестьянин хотел юркнуть в лес, но оруженосец преградил ему дорогу. Понимая, что ему не уйти деревенский дурачок замотал головой, выставил перед собой худые руки, защищаясь от страшного незнакомца, и заверещал от страха.
Я решил до поры не вмешиваться в происходящее и посмотреть, что будет дальше. От странной парочки меня скрывали густые заросли молодых берез, зато мне прекрасно было видно все, что происходило на поляне.
Оруженосец попытался поймать парня за руку, но тот извернулся и даже умудрился лягнуть своего обидчика ногой. С большим трудом слуге удалось скрутить незнакомца. Невзирая на яростное сопротивление, он что-то у него отобрал, а после оттолкнул в сторону.