— Тьфу, на тебя! Не выйдет из тебя рыбака! Где ты тут анчоуса разглядел? Опять из-за тебя без улова останемся! Нет, мое терпение закончилось, сегодня же спишу на берег, и все расскажу твоему отцу. Все твои грехи припомню.
В этот момент, суденышко дергается и заметно сбавляет ход. Дядюшка Джо встрепенувшись, бросает взгляд на манометр паровой машины, и готовое вырваться из его уст ругательство в мою сторону из-за того, что я не уследил за давлением пара, испаряется само собой.
— Твою мать⁈ — Радостно удивленно восклицает он, и, бросившись в рубку управления сейнером, какое-то время возится в ней, стараясь увеличить ход сейнера. Через некоторое время, раздается его команда.
— Крепи! — А следом за нею. — Давай на лебедку Дик! Если упустим на этот раз, я тебе этого не прощу.
Я тут же быстро перемещаюсь к лебедке, не забыв закрепить разболтавшийся створ на корме, и подав на лебедку удерживающую идущий за судном трал, тягу с паровой машины, помогаю валу провернуться с помощью рукоятки, чем-то напоминающей кривой стартер автомобиля. Лебедка, как впрочем, и все оборудование этого сейнера, древнее, как дерьмо мамонта, и потому, какую-то часть работы, приходится делать самому. То, помогая валу лебедки набрать обороты, то повернуть вручную стрелу судового крана, потому что привод идущий на это уже давно сломан, а починить или поставить новый, всегда не хватает то денег, то времени.
Наконец, трос натянулся, а мгновением позже зазвенел как струна, показывая, что наполненность трала максимальная. Дядюшка Джо, даже сбил на затылок свою капитанскую фуражку, и удивленно почесал свою тыковку, воскликнув:
— Oh-My-God! — Выражение крайнего изумления, очень редко выскакивающее из его уст. Обычно я слышу мат, или еще какое-то ругательство. Но если дядюшка вспомнил о боге…
Тут же застопорив ход сейнера, он выскакивает из своей будки и бросается мне на помощь, подхватывая, поднятый над палубой трал, заполненный до самого верха серебристым Калифорнийским Анчоусом, и помогает провернуть стрелу судовой балки, заводя трал над специальным чаном, куда мы обычно вываливаем пойманную рыбу. Анчоуса на этот раз так много, что дядюшка Джо, командует стравить натяжение троса, и опускает трал в емкость, не развязывая его снизу. Палуба старого сейнера при этом, кажется даже слегка стала ближе к уровню воды в заливе. Стравив лебедку, бегу, закрывать задний створ судна, а дядюшка скомандовав мне, слегка натянуть трос, чтобы рыба не растеклась по палубе, а осталась в сетке, бежит в рубку и поколдовав с рычагами и вентилями, дает полный ход. От неожиданного рывка, я едва удерживаюсь на ногах, и дав реверс на лебедку, обеспечиваю небольшое натяжение троса. Рыбы в нем, действительно так много, что траловая сеть, выступает над емкостью на добрых три-четыре фута, и грозит перевалиться на палубу.
Наше суденышко тем временем на всех скоростях бежит к пирсу рыбного рынка, что на Севере Сан-Франциско, чтобы как можно быстрее сдать сегодняшний улов.
Глава 6
6.
Пока наше суденышко следует своим курсом, пожалуй, стоит рассказать, о моих последних приключениях.
Сундук, вернее его содержимое, в котором я так и не разобрался, найденный мною на свалке, в заливе у корабельного кладбища, стоило, только приоткрыть его крышку, перенес меня за несколько тысяч миль на запад, приземлив почти на берегу Тихого океана. Здесь в двадцати милях на юг от Сан-Франциско, неподалеку от городишка Сан-Себастьяно, расположились владения семьи, в которую я и попал. Это была ферма включающая в себя двести или около того акров пахотной земли и два пастбища, на склонах горы, на которых паслись овцы и козы. Когда-то хозяйство считалось довольно прибыльным. Лет пять назад даже был приобретен только появившийся в продаже трактор «Фордзон» который хоть и выдавал двадцать лошадинных сил мощности, но вполне сносно тащил за собой двухлемеховый плуг, или довольно вместительную телегу, в которую влезало больше четырех тымяч фунтов, то есть почти две тонны груза. Медленно, но зато легко влезал на любую гору, а уж гор в округе было предостаточно. В принципе, мы там не голодали, но это был единственный плюс, все остальное, уходило в глубокий минус.
Начнем с того, что кроме родителей в семье имелось четверо сыновей, включая меня и дочь. Правда сестра вот уже три года была замужем и жила в соседнем хозяйстве у своего мужа, мать тоже померла совсем недавно. Старшие братья занимались землей и скотиной. Я иногда выходил в горы, чтобы пасти овец, но чувствовал себя скорее нахлебником. Дело в том, хозяйство нашей семьи которое еще недавно считалось достаточно прибыльным, сейчас уже снищило свою рентабельность больше чем вдвое. Вначале сестра, выйдя замуж забрала с собой почти двадцапть акров дальних пастбищ. И если хозяйство делить и дальше, то просто не было смысла им заниматься. К тому же, если старшим братьям, так или иначе, что-то могло достаться в наследство от отца, то я полностью пролетал с этим. И братья не раз намекали мне об этом. С другой стороны мне и самому претило фермерство, и поэтому я только ждал случая, чтобы навсегда покинуть отчий дом, и пойти искать свое счастье самостоятельно.