Примерно через милю пути вдоль небольшого притока, набрел на мост, возле которого оказался указатель говорящий о том, что еще в двух милях севернее находится город Мерфрисборо. Название мне ни о чем не говорило, зато множество ферм по обеим сторонам дороги, дало подсказку, что сказать полицейскому, если вдруг тот остановит меня. Просто в таких небольших городках, обычно все друг друга знают, и любой чужак, сразу же оказывается на виду. Впрочем, уже ближе к городку, стало ясно, что я вряд ли смогу кого-то заинтересовать. Похоже Великая Депрессия отразилась и на этом городишке. Все ходили какие-то угрюмые, одежда встреченных мною мужчин мало отличалась от моей собственной, а в некоторых случаях, моя даже выглядела лучше. Выходит я не даром мучился, разогревая камни, и пытаясь ими хоть как-то разгладить свои штаны и куртку, после стирки.
Больших магазинов в городе не наблюдалось, а мелкие лавки меня не особенно привлекали. Разве, что в одном месте, заметил слегка покосившуюся вывеску, на которой на двух языках, английском и испанском были выведены надписи говорящие о том, что передо мною находился «Ломбард», «Часовщик» и «Ювелирная мастерская». Как говорится — три в одном. Может на заре своего появления эта лавочка и выглядела, как-то более презентабельно, но сейчас, я бы сказал, что это скорее лавка старьевщика. Возможно, ее хозяин и имеет, какое-то отношение к драгоценным металлам, но разве что только в том случае, если, кому-то нужно укрепить дужку к оторванной сережке, отполировать колечко, или произвести, какой другой мелкий ремонт. Возможно сюда заходят чтобы отремонтировать старый будильник, или часы с кукушкой, а скорее для того, чтобы получить десяток центов, за какую-нибудь безделушку, которая окажется стоящей того в глазах хозяина этой лавки. Но, так или иначе выбора не было. К тому же учитывая, что хозяин имеет хоть какое-то отношение к ювелирному делу, была надежда на то, что он сможет определить, что я накопал. То есть это действительно алмазы, или я просто потратил время, отъедаясь рыбой, после скудного тюремного пайка.
Предполагая похожее развитие событий, я еще перед уходим с реки, приготовил один из самых маленьких камешков, чтобы при случае предъявить его специалисту. Ну и разумеется, в рукаве, и на поясе, у меня имелись оба моих ножа. Я не хотел никого убивать, но чисто на всякий случай держал их под рукой.
Внутри лавка оказалась еще более убогой, чем снаружи. В двух шагах от входа, она была перегорожена барьером, за которым стоял письменный стол, покрытый зеленым сукном. На нем, кроме настольной лампы стоял небольшой микроскоп. Чуть в стороне от центра, стояли чернильница пресс-папье и письменные принадлежности. А центр стола в некотором беспорядке занимали мелкие инструменты, такие как щипчики, пилочки, шильца, отвертки, кусачки. Тут же находились небольшие скляночки с каким-то жидкостями разного цвета. По другую сторону стола, на довольно удобном на первый взгляд полукресле с деревянными подлокотниками восседал и сам хозяин ремонтируя, какой-то древний механизм, состоящий их множества шестеренок и пружин, совершенно не похожий на часы. Левый глаз его был прикрыт, а в правом, зажатый веком, торчал небольшой темный цилиндрик, скорее всего исполняющий роль увеличительного стекла.
Заметив мое появление, он на мгновение приподнял на меня голову, и произнес:
— Извините, через минуту, я освобожусь, — и продолжил копаться в механизме.
Я между тем решил осмотреться. Лавка представляла собой сильно вытянутую комнату, уходящую куда-то в глубину здания. Единственный источник света, находился на столе у хозяина, и за моей спиной имелось небольшое окно. Но так-как на его стекле были выведены надписи, то оно практически не пропускало света. Поэтому вся лавка, за исключением рабочего стола, находилось в каком-то полумраке. Сразу же вспомнилась, когда-то прочитанная повесть Оноре де Бальзака «Гобсек» рассказывающая о ростовщике. И почему-то сравнение с ним, было как нельзя кстати в этот момент.
Примерно в семи-восьми шагах от стола ювелира находилась перегородка, снабженная застекленной дверью с белыми занавесками, натянутыми в размер остекления. В самой комнате, по обеим стенам стояли стеллажи и шкафы, заполненные всякой всячиной. Здесь были какие-то чучела птиц и мелких животных, самые разные инструменты, включая топоры, молотки и пилы, множество самых разных часов, несколько радиоприемников. Под самыми потолком, среди всего это хлама, каким-то образом оказались целых два велосипеда, подвешенные на вбитых в стену металлических костылях и детская коляска приткнувшаяся на верхней крышке какого-то шкафа. Все это было покрыто пылью до такой степени, что казалось стоит только неосторожно пошевелиться, и вся эта пыл окажется в воздухе.