— Я рада бы помочь вашему горю, но дело в том, что у меня нет сестры, — попыталась оправдаться Трошина.
Зверек вдруг подскочил с кресла и яростно зашипел:
— Да мне все равно, кто она тебе. Если вы со мной не расплатитесь, обеим ноги повыкручиваю!
Мужичок брызгал слюной. Было видно, что он не шутит.
— Владимир, тащи сюда вторую.
Здоровяк кивнул и вышел за дверь. Зверек тем временем покинул свое место и подошел к большому плазменному экрану в углу кабинета.
— Вот, можете полюбоваться, что здесь сегодня происходило.
Коротенькими толстыми пальцами он стал нажимать клавиши пульта, и на экране показался один из залов ресторана. Головы всех клиентов были обращены в ту сторону, где на круглом столе, накрытом белой скатертью, выплясывала девушка в высоких ботфортах. Рядом с импровизированным танцполом сидели двое мужчин и подбадривающе кивали в такт танцу уже начинающей раздеваться стриптизерше. Через мгновение появились двое охранников. Один схватил девушку за ноги, но мятежница успела подхватить со стола кувшин и со всего размаху швырнула его в стену. Массивное зеркало, в которое угодил сосуд, разбилось вдребезги, за что девушка тут же получила отменный подзатыльник. Затем ее унесли.
Дверь кабинета распахнулась. На пороге стояла Вета. Обильный слой косметики, которой был загримирован утренний фингал, потек, сделав ее похожей на призрака. Правый рукав блузки был оторван.
— Катечка, я не хотела, забери меня отсюда! — проблеяла Вета.
«Ну все, пропала, теперь мне точно не отвертеться», — поняла Трошина.
— Да, заберите ее отсюда, предварительно уплатив компенсацию за разбитое зеркало.
— Сколько, — спросила Катя, съежившись от ожидания суммы.
— Пятьсот долларов.
Трошина подошла в Елизавете.
— Где деньги, которые я дала тебе утром?
— Нету, — всхлипнула девушка.
— А где они?
Лицо Кати приняло почти такое же зверское выражение, какое имел директор.
— Потратила на одежду, — призналась Вета и зарыдала.
Трошина едва сдержалась, чтобы не отвесить коллеге оплеуху.
— Дамы, давайте поступим так, — предложил зверек. — Мои люди проедут с вами туда, куда вам будет угодно, и заберут долг. И после этого, надеюсь, вы больше не изволите посещать наше заведение.
— Катечка, Катечка, ну прости меня, пожалуйста! — причитала Вета, пытаясь схватить Трошину за рукав пальто. Двое мордоворотов, только что забравших значительную долю Катиных сбережений, отъезжали от ее дома в темно-синем джиппе.
— Идиотка! Отвяжись от меня!
Она с досадой плюнула на асфальт и пошла домой.
— Вот тебе, мать Тереза! И шубка, и колбасный магазин. Выкуси! — снова обратилась она к своей вешалке, раздраженно сдергивая грязные сапоги.
Через час Трошина уже лежала в своей кровати, укрывшись одеялом до самого носа. Таких отвратительных дней ей давно не выпадало. Снова и снова в голове прокручивались обрывки воспоминаний, фраз.
— Пятьсот долларов, пятьсот долларов, — взвизгивал в ее сознании голос ресторанного божка.
— Пятьсот грамм колбасы. Вам с чем? С изюмом или с яблоками? — спрашивало засыпающее сознание нежным сопрано продавщицы из детства.
— С яблоками, лошадь в яблоках, — вступил сутенер Борис, и вдруг Катя провалилась в глубокий беспокойный сон. Она уже не слышала, как холодный осенний дождь тихо стучал по крышам чужой достроенной мечты.
Система естественной коррекции сна
Целую неделю Нину Федоровну Копчик, пятидесятилетнюю жительницу Ялты, мучила свирепая бессонница. Начиная с понедельника и до самой пятницы в общей сложности ей не удалось поспать и двадцати часов. Поначалу она пыталась применить хитроумную медитативную практику, о которой вычитала в местной газете. Суть снотворного упражнения состояла в «максимальной релаксации, достигаемой созданием в воображении приятной альтернативной реальности». Стиснув зубы и покрывшись испариной, Нина Федоровна изо-всех сил представляла, как ее тучное тело легко порхает среди мягких белоснежных облаков. Но в самый ответственный момент, когда обещанная релаксация, казалось, уже была очень близко, в голове вдруг начинал методично бубнить голос актера Леонова: «Я — тучка, тучка, тучка. Я вовсе не медведь…».
Основной причиной досадного расстройства Нина Федоровна считала полкилограмма отборного сала, привезенного ее сестрой из Винницы. Продукт отличался отменным качеством и обладал такой притягательностью, что исчез из холодильника так быстро, как капли слепого дождя высыхают на стальной крыше.