Пес так увлекся, что не заметил, как мама с малышом ушли. Когда от пирожка осталось лишь жирное пятно на тротуаре, он поднял голову и увидел прямо перед собой двух людей — мужчину и женщину.
— Ваня, смотри, что у этой собаки с ухом? — спросила женщина, указывая пальцем на желтую бирку. — Ее что, на отстрел пометили, что ли?
— Ну и тупая же ты! — заявил мужчина, не отрывая взгляд от телефонного экрана. — Это значит, что он — кастрат.
Женщина недовольно хмыкнула, взяла спутника под руку, и они пошли своей дорогой.
«На себя-то погляди, — подумал пес, провожая их взглядом. — Ноги тонкие, как у цапли, проплешина светится ярче, чем телефон в руках. Был бы хоть хвост, чтобы вилять им да от лысины отвлекать».
От обиды у пса даже пропал аппетит. Посидев еще несколько минут, он решил сходить в больничный двор, расположенный неподалеку. После полудня в столовую завозят продукты на небольшом грузовике. Можно будет всласть погавкать вместе с больничной приживалкой собакой Чернушкой. А потом, гляди, чего-нибудь перепадет и в столовой.
Пустившись медленной трусцой вдоль витрин, пес глядел на свое отражение. Красивая собака, с крепким телом и цельной натурой. Всего-то изъянов — ухо. Только ухо. Ну и что!
Одноклассники
Несмотря на то, что одним из определений Катиной профессии было «публичная женщина», Трошина всячески старалась избегать публики. Она не посещала шумных компаний, разве что только по долгу службы, когда постоянный клиент нуждался в эскорте, не регистрировалась в социальных сетях. Как и большинству выпускников, удалившихся во времени от школьной скамьи на весьма почтенное расстояние, ей было интересно посмотреть на своих одноклассников и узнать, как сложилась жизнь каждого. Однако, Трошина явственно представляла, какую гримасу скорчит лицо широкой общественности, выйди она из укрытия и встань перед ним в свой полный профессиональный рост. Прилежные домохозяйки, амбициозные коммерсанты, трудолюбивые продавцы и прочие добропорядочные граждане, с которыми она когда-то делила школьную скамью, безусловно, были хорошо осведомлены о роде ее деятельности. Подобные новости — как горстка марганцовки: попадая в воду, она темными клубами расползается по сосуду, быстро достигая всех его краев. Причем, чем меньше сосуд, тем больше сгущаются краски и тошнотворнее становится привкус. А Зеленоморск — город маленький. Дай им волю, и они станут с жадным интересом рассматривать довольно миловидную Катину персону, будто пытаясь отыскать особые знаки, которые должны отличать представительницу древней профессии: вышивка в форме алой буквы на груди, например, клеймо в форме лилии на плече, следы тяжелых венерических заболеваний и тому подобное. Все без исключения будут изумленно поднимать брови, рассуждая о том, как она, Катя Трошина, дочь работящей учительницы, высокоморального человека, могла докатиться до такой безнравственности. В итоге, скорее всего, сойдутся на одном вердикте: «Да она еще в школе была гулящей!» Или на таком: «Чего еще можно было ожидать от этой смазливой пустышки?»
Однажды Катя случайно встретила на улице Марусю Зяблик — бывшую старосту класса. В школе Мария — низкорослая пепельно-русая отличница с маленькими острыми глазками и тонкими губами — ненавидела, когда ее называли Маруся. Именно поэтому все обращались к ней только так.
— Катя! Трошина! Это ты? — громко возопила она, чуть не упав с тротуара на проезжую часть.
— Катя Трошина — это я, — согласилась Катерина, сразу же узнав одноклассницу.
— Ты меня помнишь?
— Конечно, Мария. Ты почти не изменилась.
В школе суетливая активистка сильно походила на маленькую старушку, и возрастная перемена, действительно, была не слишком заметна.
— Чем занимаешься, Катечка?
В глазах Маруси мелькнул огонек жгучего любопытства.
— Я работаю учительницей младших классов.
На лице Зяблик изобразилось нескрываемое недоумение.
— Учительницей? А в какой школе?
— В сельской, — недолго думая, нашлась Трошина.
— И давно?
— Уже десятый год.
Задавать дальнейшие вопросы было бы уже совсем некорректно. Маруся переминалась с ноги на ногу, не зная, что еще сказать.
— Извини, Мария, мне нужно бежать. Дети ждут, — заявила Трошина, довольная, что смутила настырного Зяблика.