Жены скорчили обиженную гримасу, из чего Катя заключила, что в Египте они бывают регулярно. Или же все трое — ярые патриотки страны усопших фараонов.
— На Новый год мы опять поедем в Новую Зеландию. Ну, это откуда хоббиты и эльфы, знаете?
— А в старой Зеландии вы бывали? — спросила Трошина.
— Нет, — Лида задумалась. — Кажется, нет. А где это?
— Следует понимать, где-то недалеко от Новой. Откуда гоблины и гремлины, ты не слышала?
— Нет, — буркнула Лида, сунула альбом в сумку и принялась за салат.
— Итак, чья теперь очередь? — снова вступила Маруся, явно напуганная перспективой рассказа о собственной жизни бухгалтера ПТУ сразу после импровизированной программы «Вокруг света». — Катя, давай теперь ты? — бодро предложила она.
Еще до Катиного прихода Зяблик поведала одноклассникам, что во время случайной встречи с Трошиной последняя так устыдилась своего ремесла, что наплела небылиц о сельской школе и сложной учительской доле.
— Моя очередь? Отлично! — Катя весело выпрямилась, подав вперед все четыре размера, манящие из глубокого декольте. Толя и Коля во второй раз отвлеклись от тарелок, Леший слащаво заулыбался.
— И что вы хотите обо мне узнать? — спросила она, игриво глядя на Гену. Сам по себе он не представлял никакого интереса, но уж очень хотелось позлить блондинку.
— Про твою работу в школе, например, — мило предложила Зяблик.
— В какой школе?
— Ну, в сельской. Ты ведь учитель?
— Да ты что, Маруся, перепила, что ли? Разве я похожа на учителя?
— Неееее, не похожа, — проблеял вдруг Коля, не отрывая взгляда от декольте.
— Я — врач-уролог, — заявила Катя, сделав серьезное лицо. — Так что, мальчики, если какие проблемы — обращайтесь! Подлечим, поддержим, поднимем боевой дух.
Блондинка изобразила сильное отвращение:
— Может, сменим тему?
— И что, много сейчас клиентов у врачей-урологов? — продолжал Гена, не обращая внимания на негодование жены.
— Да хватает. Потенция — штука коварная, как сутенер. Пользуется тобою вовсю, а ведь может кинуть в любой момент.
— Послушайте! — злобно взвизгнула блондинка и с вызовом уставилась на Катю. — Я бы хотела сменить тему.
Трошину вдруг перестала потешать сложившаяся ситуация. Блондинка раскраснелась, и от нее повеяло истерикой.
— У меня есть неплохой знакомый невропатолог, если с членами семьи что не так, — продолжила нагнетать Катя, по-прежнему глядя в упор на Лишаенко.
— Да ты, да ты…
Волосы на макушке блондинки приподнялись, словно перья у испуганной мускусной утки, и она разразилась жутким ругательством, обнаружив завидное знание синонимов словосочетания «публичная женщина». Маруся ахнула и прижала ладони обеих рук к груди. Остальные сидели неподвижно с такими лицами, какие бывают у безбилетных пассажиров, когда в троллейбус входит контролер. Человек, похожий на Виктора Железнова, встал и обратился к Трошиной:
— Катя, пойдем отсюда.
— Да ладно вам, ребята, — Леший тоже привстал.
Железнов ничего не ответил и не посмотрел в сторону Лишаенко. Он помог Кате выйти из-за стола, и они покинули ресторан.
— Чего тебя вообще туда понесло? — спросил Виктор уже в такси.
— А тебя?
— Я первый спросил. Захотелось на меня поглядеть?
— А тебе?
Железнов засмеялся и от этого стал больше похож на прежнего себя.
— Мне хотелось, разумеется. На тебя приятно посмотреть, как и прежде.
— И не говори. Сама от зеркала не отхожу, так приятно.
Железнов больше не казался угрюмым, как в ресторане. Он открыто улыбался в ответ на Катины шутки и раз даже аккуратно прикоснулся к ее плечу. Вдыхая зыбкий хмельной туман, плавающий перед глазами, Катя неожиданно для себя представила, что все в их жизни сложилось по-другому. Будто поступать в Москву они поехали вместе, а после университета поженились. Только что они были вовсе не на встрече одноклассников, а отмечали десятую годовщину свадьбы, а дома их ждут двое сыновей — одному девять, второму — шесть. Сейчас они отпустят такси, поднимутся в квартиру, и младший сын радостно выбежит в прихожую:
— Папа, папа, а почему у тебя такие длинные волосы?
— А это, сынок, чтобы закрывать мои большие уши.
Катя мотнула головой, прогоняя нелепые фантазии, и с трудом удержалась, чтобы не засмеяться. Такси, тем временем, уже причалило к ее подъезду.
— Ну что, пригласишь блудного друга на рюмку чая?
— Только на чашку водки.
— Идет.
В некоммерческие отношения с мужчинами Трошина не вступала уже, по меньшей мере, лет восемь и потому чувствовала себя крайне неловко. Наступая на каждую ступеньку в лестничном пролете, она сосредоточенно высчитывала про себя: «Дать, не дать, дать, не дать….» Так гадают на ромашках влюбленные отроковицы. Только не совсем о том.