— Фу! — Анастасия зажала нос пальцами. — Это что еще такое?
Полотенце соскользнуло в раковину и тут же покрылось вонючими желтыми пятнами.
— Похоже на бензин.
Задумин закрутил кран и недоуменно уставился на жену. Она ответила ему взаимностью.
— Как такое может быть?
Филипп Аркадьевич пожал плечами.
— На насосной что-то случилось, наверное. Сходи к тете Тане, она всегда в курсе всего.
Анастасия двумя пальцами подняла испорченное полотенце и глянула на него так, как смотрела на молодых специалистов, проходивших практику в ее бригаде на заводе:
— Ничего себе, авария! Потравить нас всех решили, что ли? Ладно, я схожу, а ты предупреди Бориса. Он, когда заигрывается, себе не хозяин. Хлебнет еще из-под крана, чего доброго.
— Пусть хлебнет. Может, хоть эта отрава ему мозги промоет, раз ты не можешь.
Анастасия бросила на Филиппа уничтожающий взгляд обиженной материнской гордости и отправилась к соседке на разведку.
Вернулась она быстро и, не сказав ни слова, прошла в ванную прямо в сапогах, постояла перед открытым краном несколько минут, а потом прошла на кухню и проделала то же самое.
— Да что с тобой, Настя? — спрашивал Задумин, испуганно бегая вслед за женой.
Она тяжело опустилась на стул, по-прежнему не замечая, что забыла снять сапоги. Полный негодования взгляд сверлил Филиппа Аркадьевича, как шнековый бур.
— Значит так, ученый, — начала она, тяжело дыша. — Не знаю, какой хреномантией ты занимаешься в своей лаборатории, но в нашем доме творится чертовщина. У тети Тани из кранов идет чистейшая вода. Сама проверяла. Она стирает уже полчаса, и никаких перебоев не было.
— Не может быть! Мы на одном стояке.
— Более того, — повысила голос Анастасия, — с нашим кухонным краном тоже все в порядке. И не надо мне напоминать, что у нас в квартире одна водопроводная труба.
Не поверив, Задумин подскочил с табуретки, открыл воду и долго смотрел на прозрачную бесцветную струю.
Вместо обеда устроили семейный совет. Анастасия ругалась самыми тяжелыми выражениями из своего арсенала. Она безапелляционно винила в происходящем исследования мужа, хоть и не могла объяснить, как именно они могли повлиять на водопровод таким образом. Задумин горячо оправдывался и выдвигал гипотезы. Борис молча наблюдал за родителями и загадочно улыбался. Потом взъерошил и без того лохматые космы и сказал:
— Мать, хватит агриться. Не говно же бежит, а бензин. Давайте попробуем залить в Червяка и проехаться.
— А если это не бензин?
— Конечно, не бензин. Это — коньяк, мать. Пойди, остограмься, — съязвил Борис.
Анастасия, не привыкшая спорить с сыном, согласилась на авантюру. Филипп Аркадьевич сбегал в гараж за канистрой, и неизвестная жидкость была без промедления залита в бак малолитражки Чери. Затем семейство устроилось в автомобиле и приготовилось к путешествию. На лицах всех троих было такое выражение, будто они перенеслись в прошлое на полвека и попали на Байконур в момент запуска ракета-носителя «Восток» с Гагариным на борту.
— Заводи! — скомандовала Настя, и Задумин осторожно повернул ключ зажигания.
Мотор тихо заурчал.
— Ну, с Богом!
— Сдается, Бог тут ни при чем. Сама говорила, чертовщина творится, — заключил Задумин и тронулся.
Соседка тетя Таня видела с балкона, как маленькая машина с круглыми от удивления глазами плавно выехала со двора и поползла к повороту на проспект.
Крылатый конь Пегас, гуляя однажды по вершине горы Геликон в Беотии, с силой ударил копытом о землю, и из недр тут же брызнул волшебный источник. С каждым путником, попившим из этого источника, происходила удивительная метаморфоза. Нет, бедняга вовсе не превращался в парнокопытное, как несчастный герой русской народной сказки — он всего лишь начинал говорить стихами. Обрести такую способность — однозначно лучше, чем оборотиться в козла. Но все же дар спонтанного стихосложения не может сравниться в полезности с неиссякаемым источником отличного автомобильного бензина в собственной ванной.
Не прошло и двух недель после открытия «месторождения», как предприимчивая Анастасия наладила скромный нелегальный бизнес: несколько пустошевских таксистов каждый день охотно приобретали бензин по ценам ниже рыночных и не задавали лишних вопросов.
Для осуществления волшебно-коммерческой деятельности Филиппа Аркадьевича заставили уйти в отпуск. Каждое утро ученый восемь раз наполнял двадцатилитровую канистру, восемь раз клал ее в большой рюкзак, восемь раз спускался с этой ношей с третьего этажа и проделывал двухсотметровый путь до ближайшего гаражного кооператива и обратно. Озадаченной странным поведением Задумина тете Тане сказали, что у Филиппа Аркадьевича обнаружили серьезное заболевание позвоночника, вылечить которое можно было только при помощи длительного хождения с грузом за спиной.