— Что же, уже давно было известно, что я умру именно сегодня?
— Да нет, конечно. Этого никто не знает. Особенно теперь, когда жизнь на Земле стала такая нервная. Раньше как было: уготовано, например, человеку в легионе служить и погибнуть от руки врага, он и живет по предначертанному. Поступает на службу в легион, служит-служит, потом зазевается и — бамц! Нет его.
Рыжий вытащил язык и изобразил предсмертную агонию. Вышло очень забавно.
— А теперь рождается, скажем, девочка. Ей на веку написано быть учительницей. А мама ее слушает каждый день по телику какое-нибудь «Я уеду жить в Лондон». Вам Тимати нравится?
Виталик отрицательно помотал головой.
— И мне тоже нет.
— Так вот, начинает она мечтать вырасти в красивую длинноногую певицу, которую заберут в Лондон, а вырастает в пышную коротконогую барышню. Ей и в Карабулак-то никто поехать не предложит, не то, что в Лондон. Вы в Карабулаке были?
— Нет.
— И я нет.
Маленькие белые руки рыжего лежали на пухлых коленях, по которым он постукивал указательными пальцами медленно и мерно, усыпляюще.
— Барышня эта становится нервозной, несчастной. Изнуряет себя диетами, спортивными упражнениями на голодный желудок. И вместо того, чтобы честно дослужить до пенсии в школе и потом нянчить внуков, она умирает в сорок от рака желудка. Вот оно как. Теперь все по-другому.
— А я? Сколько мне было предначертано? — решился спросить Виталий.
Рыжий внимательно посмотрел на него, раздумывая, видимо, стоит ли расстраивать новоприбывшего.
— Много. Минимум — семьдесят, максимум — восемьдесят четыре.
Заикин снова печально вздохнул.
— Вы не переживайте, — утешил его рыжий. — Зато нагрешить не успели. Как правило, директора филиалов в рай не попадают.
— Вы и об этом знаете?
— Разумеется. Просьбы живых — основной материал для разработчиков рая. И ада тоже.
— Как же вы успели приготовить все для меня? Я ведь час назад умер.
— Обижаааете, — проводник потряс в воздухе коротким пальцем. — У нас, знаете, какие эйчары? К подбору кадров мы относимся очень ответственно. Один разработчик за полчаса не то, что рай, целую вселенную изобразит. Вот оно как.
Виталик глядел на проводника удивленно, не моргая.
— А что? Ангелов сейчас много. Работы мало. Конкуренция — лучший катализатор самосовершенствования и роста.
Рыжий замолчал, довольный удачно ввернутой сложной фразой. Ему явно не хотелось прекращать разговор с Виталиком. То ли потому, что был он очень общительный, то ли, действительно, собеседники в этих местах встречались редко.
— Так что же, какой он, мой рай? — снова спросил Заикин.
— Да, правильно, — спохватился Купрум. — Поболтали — и хватит. Делом нужно заниматься.
Он достал из кармана халата устройство, похожее на айфон. Только немного больше.
— Версия 6.66, — объяснил рыжий, заметив интерес Виталия к необычной вещи.
— Но сейчас ведь только пятый вышел.
— Это у вас только пятый. А у нас уже шестой.
Он стал гордо нажимать несуществующие кнопочки на сенсорном экране. Стены маленькой уютной комнаты вдруг стали размытыми, посветлели, а затем и вовсе исчезли вместе с диваном и пуфиком, на котором до этого сидели Заикин и проводник. Виталий при этом не упал, как случилось бы, если бы он все еще был жив. Он левитировал так же, как и толстяк.
Теперь их окружал бескрайний космос. Но не черный, а слепяще белый. Яркое свечение было равномерным, будто исходило не от одного источника, а светилась каждая частица бесконечного пространства. Огромные полупрозрачные кубы медленно плавали в нем, насколько мог видеть глаз. Некоторые из них вдруг сливались в один, больший куб, другие делились на два или несколько маленьких, как одноклеточные организмы.
Виталий оглядывался вокруг, затаив дыхание от восхищения.
— Впечатляет, да? — спросил рыжий, сморщив круглое веснушчатое лицо в довольной улыбке.
— Невероятно! — подтвердил Заикин. — Что это за кубы?
— Это и есть те самые пространства, в которых помещаются персональные раи всех попавших сюда. Вот, смотрите.
Проводник набрал на своем айфоне короткую комбинацию, и один из ближних кубов стал медленно приближаться к ним. Он остановился на таком расстоянии, что Виталий уже мог рассмотреть то, что находилось за прозрачными гранями. Поразительно, но внутри куб казался в десятки, тысячи раз больше, чем можно было допустить, глядя на него извне. Будто это была лишь дверь в какое-то другое измерение. Лесистые покатые холмы убегали далеко вниз, упираясь в сочную долину, покрытую яркими цветами. Должно быть, они источали сладкий аромат, живой и пьянящий, какой не способен воспроизвести ни один парфюмер. За долиной виднелись высокие горы с заснеженными вершинами и маленький городок у подножия с аккуратными белыми домиками за живыми изгородями. Присмотревшись, Виталий увидел людей, казавшихся совсем крошечными тому, кто находился вне куба. Некоторые из них работали в огородах, кое-где покрывавших долину лоскутным пледом, другие танцевали или просто сидели на крылечках домов. Виталию захотелось пройти сквозь прозрачную стенку и вдохнуть воздух внутри этого куба.