В госпиталь прибывает медперсонал. Неразбериха. Одним: приготовиться к приему обгоревших людей! Все ресурсы – мобилизовать и ждать! Подготовить операционные! Какие? Все! Освободить палаты! Где, какие? Любые! А что случилось? Катастрофа! Ракета взорвалась! А у нас есть ожоговый центр? А у нас нет ожогового центра. Другим: обеспечить эвакуацию санитарным транспортом! Все скорые машины, все бригады – на 41-ю площадку! Немедленно! Ясно сказано? Немедленно! Забрать все имеющиеся носилки! Из реанимации все врачи, сестры – в «скорые»! Перевязочный материал! И обезболивающие с собой – морфин, промедол. Начинать только с них!
Добрались. Уже стемнело. Запах – невообразимый. Мачты освещают место. Кругом пожарные расчеты с включенными фарами. Выбрались из «санитарок», смотрят. А там – ужас.
Огонь еще не угомонился, ему все мало, близко не подпускает. Покорежившиеся, оплавленные конструкции. И черные бугорки повсюду на земле, там, где бегущих врассыпную солдат, офицеров, инженеров, конструкторов догнала и накрыла страшная многотонная огненная волна. И черные силуэты на расплавленном битуме, в котором завязли и не смогли выбраться. И черные фигурки на колючей проволоке ограждений, которую, обезумев, рвали своими телами и не смогли преодолеть, с сожженными спинами и затылками, с лопнувшими глазами. И живые разбросаны кто где, докуда успели добежать, спасаясь от адова пламени. И непострадавшие с беспомощными глазами.
Душераздирающий стон. Горелое мясо. Мозг заклинивает. Общее оцепенение. Очнулись: что стоим – начали! Сначала колем наркотики! В глазах слезы, руки трясутся, медсестры работать не могут. Взять себя в руки! Как? И тут еще – поперек: они к тому же отравлены, возможен отек легких. Чем отравлены? Ядовитыми парами гептила. А что это? Ракетное топливо. Как нейтрализовать? Никто не знает, не знает никто, вашу мать! Может быть, молоком? А оно есть? Его детскому саду едва хватает. Вашу мать. А как поднимать, как укладывать на носилки? Осторожно! Как хрусталь! До живых дотронуться невозможно – невыносимая смертоносная боль. Специального оборудования для транспортировки людей с обширными ожогами нет. Как нет?! Опять нет?! Значит, чем долбануть по америкосам есть, а телефонов, медицинского оборудования и молока – нет?! Диверсия?! Нет – режим. Какой такой режим? Коммунистический. Так его растак в бога, в душу, в мать…
Умирают, умирают, умирают. На руках, на носилках, в «скорых», в госпитале.
Начальники бродят в растерянности. И одно и то же: «Где маршал4?! Маршал где?!» Молчание. Маршал должен быть! А как же? Как хотите! Так ведь не отличить. И вдруг откуда-то: «Звезда Героя, по звезде Героя!» Так ведь расплавилось все! Вашу мать. Найти его черный бугорок по звезде, по чему хотите. И, отведя в сторону разные чины, пялясь жуткими глазами и понизив голос, главный из живых: «Вы понимаете, что маршал должен быть?!»
И понесли бугорки и фигурки в специальный барак до утра. И назначили один бугорок маршалом.
А главный конструктор5 жив? Главный конструктор жив, повезло, слава богу. Узнав об этом, первое лицо оттуда, из кремлевского поднебесья, главному конструктору – недовольным до ненависти тоном: «А ты! Почему остался жив, у-у-у?», подкосив инфарктом выдающегося изобретателя, создавшего межконтинентальную баллистическую ракету для военных… А не это ли первое лицо и его приближенные бонзы терзали маршала и конструктора ежедневными звонками и намеками: «Дорого яичко ко Христову дню», провоцируя невиданную спешку и беспрецедентное нарушение испытательных нормативов? И не оно ли, это первое лицо, и все его большевистские предшественники заразили страну своими коммунистическими годовщинами и юбилеями?
Отчаяние улеглось, истлело. Все уже бесполезно, бессмысленно. Агония командирского ора и начальствующих указаний. Вынянчить бы тех, кого довезли до госпиталя.
А теперь забыть. Никто, никогда и нигде не имеет право на правду. Точка. И забыли, с этим строго.
А несколько дней спустя через все бессовестные рупоры страны: «…маршал трагически погиб в авиационной катастрофе…» Один?! Один. Еще есть вопросы? Вопросов нет. Похоронить в стене, урна с прахом. Почему? По кочану! И похоронили. Первое кремлевское лицо при этом отсутствовало.
После сто телеграмм и звонков во все концы необъятных бесправных просторов: «Ваш имярек героически погиб при исполнении служебных обязанностей». А как, где, почему? Хотя бы в лицо посмотреть. Не надо вопросов! Сказано же – героически погиб при исполнении служебных обязанностей. Все! С этим и живите.
4
1-й главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, Главный маршал артиллерии Неделин Митрофан Иванович.
5
Янгель Михаил Кузьмич – академик, выдающийся советский конструктор ракетно-космических комплексов, главный конструктор межконтинентальных баллистических ракет для Ракетных войск стратегического назначения.