Начмед постоял некоторое время у окна, затем вернулся к Владимиру и положил ему руку на плечо.
– А Вовку в сорок четвертом на фронт забрали. Убили Володю в Латвии в мае сорок пятого под Тукумсом. Он сейчас тебе ровесником был бы.
Подготовка к повороту судьбы
Иван Леонтьевич обратил внимание, что подчиненный всерьез заинтересовался инфекционными болезнями, но никак по этому поводу не высказывался: в любом случае такая страсть была на пользу дела, а словесные поощрения увлеченному человеку никогда не требовались. По вечерам Владимир под дымок папирос штудировал медицинские книги, и самообразование, помноженное на каждодневную врачебную практику, постепенно формировало опытного диагноста инфекционных заболеваний. У его жены была своя лечебная практика, так что по вечерам в маленькой комнате, выделенной Шурочке железнодорожной больницей, часто происходили заочные консилиумы и жаркие споры молодых врачей.
Время шло, Владимир стал старшим лейтенантом, было ему двадцать восемь. Начмед относился к нему по-отечески и видел, что медпункт полка Владимиру в профессиональном смысле уже тесен, но помочь ничем не мог. Ему и самому давно пора было двигаться дальше, но оказии не выпадало. Кроме того, он не состоял в партии, что являлось непреодолимым барьером в его карьере.
Изменения наметились с неожиданной стороны и определили всю оставшуюся жизнь молодого врача.
Однажды мимоходом Иван Леонтьевич сообщил Владимиру, что есть разнарядка на учебу в Ростовском противочумном институте. Владимир, к удивлению начмеда, заинтересовался этим и стал выспрашивать подробности. И начмед поделился сведениями из официальной бумаги.
– Требования, дай вспомнить… Младший офицер. Не старше тридцати. Инфекционист или терапевт с лечебной должности. Так, что еще?.. Учеба девять месяцев. Один месяц каникул в счет отпуска.
Владимир задумался и тем озадачил начальника.
– Ты что, действительно хочешь поехать на учебу? – спросил Иван Леонтьевич. – Или тебе просто захотелось хотя бы на время вырваться из этой заполярной дыры?
В тот момент начмед и представить себе не мог, какую дыру готовила судьба его подчиненному. В сравнении с ней заполярная комнатка в ведомственном железнодорожном доме с центральным отоплением, горячей водой в общей ванной и холодной водой, которую можно пить, была настоящим раем.
– А почему нет? – непонятно на какой вопрос отреагировал Владимир.
– В смысле «почему не погулять?» – улыбнулся майор. – Здраво мыслишь, старлей. Девчонки там, должно быть, ядреные, одно слово – казачки. Загорелые, солнечными фруктами вскормленные. Это тебе не бледные заполярные спирохеты1, – перешел на медицинские термины начмед.
– Нет, товарищ майор, не угадали, – подхватил Владимир шутливый тон начальника, – в смысле «почему не поучиться». Это ведь специализированный институт. Таких знаний нигде больше не получишь.
– И что дальше? Вернешься ведь сюда же. Но! – воздев кверху палец, начмед выдержал многозначительную паузу, – с корочкой, да?.. И что мне прикажешь после этого с ней делать, с этой твоей корочкой? Я, конечно же, раструблю везде, что у меня не просто терапевт, а терапевт-противочумник. Но кадровикам начхать, противочумник ты или противожопник.
– Иван Леонтьевич, я серьезно. По выпуску какую квалификацию присваивают, не знаете?
– По выпуску будешь эпидемиологом, специалистом по борьбе с особо опасными инфекциями… Давай начистоту. Я к тебе знаешь, как отношусь, грех жаловаться. Я тебя отпущу, но только если это не блажь. Мне тут замещать тебя кем-то на целый год совершенно не с руки.
– Нет, не блажь, Иван Леонтьевич. Я с женой тогда сегодня посоветуюсь.
– Посоветуйся, посоветуйся. Подумайте хорошо. У вас ведь ребенок маленький. Что ты Шурочку – здесь оставишь? Значит, заберешь. А куда? Не в Ростов же. Думай… Да неизвестно еще, получится ли. Ты, наверное, не один такой – чумной, – сострил и довольно заулыбался начмед. – Хорошо, не будем заранее воздух сотрясать. Завтра загляни ко мне, скажешь, что решил.
На том и закончили они разговор. Главное, что понял Владимир, – начмед не против учебы. Обсуждение этой темы с женой проходило в тот же вечер гораздо труднее – все заботы о ребенке ложились на ее плечи. Предварительно договорились, что Шурочка поедет в Самару, к Володиным родителям.
Убедившись в серьезности намерений Владимира Петровича, Иван Леонтьевич решил ему помочь. Иногда казалось майору, что старший лейтенант напоминает ему Володю. Тогда вспоминал он своего младшего брата, которого любил как родного сына. Вспоминал, как водил он его в школу, как готовил с ним уроки, как защищал от хулиганья. Как жили они вместе в общежитии училища, куда он забрал Володю от тетки, у которой стало тесно, когда ее дети переженились. Позже работал санитаром в больнице, и дали им за это комнату. Но ни разу и мысли не возникало отдать Володю в интернат, хотя неоднократно предлагали. И вот теперь захотелось Ивану Леонтьевичу, чтобы у Владимира Петровича сложилась жизнь – пусть хотя бы у Владимира Петровича.