Генерал сделал вид, что вышел из себя.
– Не порите чушь, Владимир Петрович! – снизошел он до имени и отчества. – Это разовая операция. Дератизацию проводят солдаты строительных частей. Они проинструктированы, используют химсредства. Руководят ими их же офицеры. Ума там никакого не нужно. А вас мы планируем на должность ординатора инфекционного отделения.
– На полигоне есть госпиталь, товарищ генерал? – обрадовался Владимир.
– Да, госпиталь строится, крупный госпиталь. На полигоне будут дислоцированы десятки воинских частей, большое количество офицеров постоянного состава и командированных, в том числе гражданских лиц. Чуть позже переедут офицерские семьи. Всех надо лечить. Этим вы, как я полагаю, с успехом и займетесь.
– Разрешите спросить, товарищ генерал, а должность ординатора…
Генерал не дал Владимиру договорить.
– Должность капитанская. Старший ординатор – майор, начальник отделения – подполковник. Но это пока. Штат утвержден на первый этап развертывания госпиталя. После полного ввода госпиталя в строй все должности будут на ступень выше. Так что есть четкая перспектива роста.
Генерал замолчал, ожидая реакции Владимира. Его первоначально агрессивный напор и последующий пафос свелись в итоге к скромному предложению со многими неизвестными. Напряжение как-то само собой спало, Владимир успокоился.
– То есть с капитанской должности, товарищ генерал, вы предлагаете мне снова перейти на капитанскую?
– Мне кажется, что вы невнимательны, товарищ старший лейтенант, – сказал генерал суровым голосом. – Вы будете работать в большом госпитале, где низшая должность военврача будет майорской. А у вас в полку майор – это потолок!
– Товарищ генерал, а какие перспективы с жильем?
– Жилья, как вы понимаете, на данный момент нет. Откуда ему сразу взяться? – генерал буравил Владимира взглядом, будто он и был главным виновником отсутствия жилья. – С квартирами везде трудно, вы сами знаете. Вы на севере четвертый год, вам что, дали жилье?
– Моей жене в первый же год дали комнату от железной дороги, – спокойно пояснил Владимир.
Этого генерал не знал, личное дело об этом умалчивало. Пришлось на ходу вносить изменения в сценарий.
– Но это же не военное ведомство. В любом случае считайте, что вам повезло. Жилье будет через год. Сейчас там закладывается целый город. Через год заберете семью. И по поводу вашей жены. Она у вас врач и тоже будет работать в госпитале. Это я вам обещаю. Абсолютная гарантия трудоустройства.
Владимиру не хотелось принимать решение сразу, и он решился спросить:
– Товарищ генерал, у меня есть время подумать?
– Конечно, Владимир Петрович, вам обязательно надо подумать, – генерал отечески заулыбался и перешел на покровительственный тон. – Предложение очень серьезное. Но имейте в виду, что такая удача два раза в жизни не выпадает, я вам как старый служака говорю. Я надеюсь, что вы здравомыслящий офицер. Завтра жду вас к десяти. Все вопросы мы с вами решим, не сомневайтесь.
Генерал доверительно протянул руку: «До завтра!», и они попрощались. «Равнозначная должность, неясные перспективы, без жилья…» – размышлял Владимир, направляясь к дежурному офицеру отметить пропуск. Какие еще вопросы генерал собирался решить, он так и не понял.
Выйдя из управления, Владимир вспомнил генеральское боржоми и первым делом напился газированной воды из автомата, а потом поехал на главпочтамт звонить жене на работу. Главврач больницы сообщила, что Шурочка ушла пораньше, чтобы забрать сына из детского сада. Приходилось принимать решение самостоятельно. «Да это и к лучшему, – подумал он, – ни к чему волновать беременную жену». Не сильно огорчившись, он отправился выполнять многочисленные заказы. Переезжая из одного центрального универмага в другой и сверяясь со списком, удивлялся богатой столичной жизни и одновременно не переставал воображать себе новый госпиталь и собственную квартиру в новом городе. И про себя уже решил, что согласится на новое назначение.
Из Заполярья – в Казахстан
Казалось, что пассажирский поезд «Москва-Ташкент» тянется еле-еле. В плацкартном вагоне ехал в основном среднеазиатский люд. Было очень шумно, очень тесно и грязно. Владимир вторые сутки маялся от безделья: про будущую работу он все много раз передумал, завести разговор было не с кем. Сидел, скрестив руки на груди, и вспоминал прощание с начмедом. Крепко напились они в последний день. Иван Леонтьевич расчувствовался, не хотел его отпускать, вспоминал своего брата Володю, сравнивал их. На прощание подарил немецкий медицинский саквояж из крокодиловой кожи. Расстались только под утро, когда кончился спирт. Так Владимир никогда еще не напивался.