Я вздохнула. Похоже, до него так и не дошло. Очистив лезвия квэлей от крови, я забросила их в наспинные ножны. Подошла к сидящему на полу д’эссайну. Наклонилась так, чтобы наши лица разделял всего вершок.
– Мальчик, ты, похоже, так и не понял. Нет никаких «ваших» обычаев. И д’эссайнов больше нет. Твоя раса сгинула пять веков назад в небытие. Ты – один. Последний представитель своего рода. Мир изменился. Он живет без д’эссайнов. И сидхе уже не такие кровожадные, какими когда-то были,– уже нет нужды в подобных устрашениях. Привыкай, мальчик. Ты – один.
Джерайн несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом совершил наиболее странный поступок, на который он был в этот момент способен,– впился долгим поцелуем в мои губы. К сожалению, высвободиться мне удалось не сразу.
– Так им и надо. Но наши обычаи умрут с последним д’эссайном, кто бы им ни был, тем более еще не факт, что я последний. Кроме того, после нас останется... остался страх, не так ли? А страх подразумевает веру. Это значит, что мы бессовестным образом отняли у судьбы свой шанс.
– Мальчишка,– вздохнула я, умудрившись выскользнуть из его объятий, больше напоминавших стальные тиски. Очень неприятное ощущение, не уверена, что мне хотелось бы испытать его еще раз.– Эгоистичный подросток, в котором бушуют гормоны, спесь и жажда крови. Мне жаль тебя. Но есть надежда, что ты все-таки доживешь до того возраста, когда начинаешь понимать в этой жизни хоть что-то.
Я подошла к эльфу и устало прислонилась к его плечу, как всегда надежному. Единственно надежному для меня в этом мире. Тираэль понимающе коснулся моих волос.
– Не сейчас, Тир. Мне еще нужно разобраться со стражей. Думаю, что градоправитель согласится замять это дело, но для этого надо будет все объяснить. И возможно, оставить в залог услугу.– Я отстранилась от эльфа и посмотрела в сторону поднявшегося с пола д’эссайна.– Джерайн. Советую тебе идти в свою комнату, там привести себя в порядок и собрать вещи. Если у тебя нет необходимого снаряжения, то через полчаса я зайду за тобой и помогу его приобрести. Надеюсь, что у тебя есть средства на задаток, потому что сборы за мой счет меня не устраивают. Пока будешь собираться, мы с Тираэлем уладим вопрос со стражей. И пожалуйста, если будешь снова брать проститутку, делай это побыстрее, времени у нас совсем мало.
И я вышла за дверь, оставив д’эссайна с рубиновыми волосами среди поверженных врагов. Если он все же собирается проявить свои дурные наклонности, то я не хочу этого видеть или слышать. Точно так же, как не хочу вспоминать слишком жесткий поцелуй, едва не поранивший мне губы, или стальную хватку на своей талии. Сейчас мне в первую очередь надо разобраться со стражей и покидать оставшиеся вещи в рюкзак.
Златоволосый эльф успокаивающе коснулся моего плеча, а потом привлек к себе, нежно и бережно целуя мои губы, словно стирая с них воспоминания о болезненном поцелуе д’эссайна.
«Тебе действительно настолько не понравилось? Странно, обычно с женщинами он вел себя иначе».
Не понравилось. Думаю, он таким образом пытается самоутвердиться. Или показать, что он сильнее. Кстати, а Тираэль нас не слышит?
«Нет, не слышит. Я успел просканировать его магию и сейчас веду общение на такой частоте, какую он не может уловить. Так что я могу говорить с тобой мысленно даже в его присутствии».
Знаешь, плюс в этом есть, но если ты будешь комментировать мою интимную жизнь во время процесса...
«Постараюсь этого не делать».
Не нравится мне это твое «постараюсь»...
– Я больше не подпущу его к тебе.– Тир ласково потерся щекой о мою шею и улыбнулся.
– Ревнуешь? – улыбнулась я в ответ.
– Нет, что ты. Просто невооруженным взглядом видно, что тебе он не понравился. То, как он тебя целовал,– тоже. А я не хочу, чтобы тебя заставляли делать то, что тебе не нравится.
– Тогда помоги мне завязать с этой профессией,– усмехнулась я, возвращая поцелуй.
– А ты хочешь сказать, что тебе это настолько не нравится?
Я промолчала, беря Тираэля за руку и уводя его по коридору подальше от комнаты, где состоялся бой. Не оборачиваясь, потому что ощущала на себе пристальный взгляд рубиновых глаз.
Джерайн Тень
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь.
О Крайн ту Эсте, демон сумасшествия и беспорядка!
Что же со мной творится?! Увлечься какой-то девчонкой, наверняка по меркам сидхе ей лет шестнадцать, не больше! Причем настолько, что бросился целоваться, как неопытный юнец, разве что не до крови. Что со мной творится?! Да и ей однозначно не понравилось. Напряжение сквозило в каждом ее движении, казалось, что даже ее затылок готов был мне сказать: «Я хочу не тебя, а вот этого гламурного эльфика!». Стоп. Приехали. Говорящие затылки и гламурные эльфики. Гормоны – молчать, в милейшем обществе шести трупов решать сердечные задачи не лучшая идея.
Если они профессионалы – то какие тут сейчас дилетанты? Ответ на этот вопрос получался крайне неутешительный. Какое счастье, что я умудрился не испачкаться кровью... Или еще какой-нибудь жидкостью. Аромат был малоприятный, поскольку запах смерти смешивался с кучей несколько менее обольстительных ароматов. Парой легких движений я превратил горла тех неудачников, которым не повезло попасться в мои загребущие лапки, в кровавую кашу – чтобы никто не мог сказать, что их держало за шеи что-то чересчур многопалое.
Потом слегка обшмонал трупы на предмет волшебных предметов – пара колечек «на удачу», крайне топорного исполнения,[3] серьги для огнеупорности и книга волшебника у... волшебника. Кто бы мог подумать. После этого мне оставалось лишь последовать примеру моих разборчивых эльфийских друзей – свалить из этой комнаты в свой номер, и как можно быстрее,– чтобы уложиться в тот промежуток времени, когда поспешное отступление из подозрительной комнаты еще не привлекает излишнего внимания других постояльцев.
Зайдя в свою комнату, я накорябал записку Алессьер о том, что отправимся мы не раньше, чем через два часа. После этого я, захватив рюкзак, пошел покупать амуницию, не забыв просунуть записку под дверь сидхе.
За всю свою не самую короткую жизнь я никогда не был заядлым путешественником. Так, крайне редкие поездки в Д’Эра – где-то раз в десятилетие, да по паре ежегодных выездов на природу,– чтобы не заскучать в городе и не растерять охотничьих навыков. Да, я не самоубийца, чтобы охотиться по месту проживания. А так отправился с палаткой и хорошей компанией за город на охоту – и отличный аппетит от свежего воздуха обеспечен, и поохотиться можно приятственно. Не на компанию, конечно, а на зверей – я охотник, а не варвар. Впрочем, я заговариваюсь. Тем более что компания ну совершенно случайно может оказаться и плохой...
Все города, кем бы они ни были построены, всегда казались мне лишь отражениями, а то и районами какого-то другого, гигантского города. А что? Для того чтобы пешком дойти до места работы, мне требовалось потратить полчаса или минут десять на попутном транспорте. Чтобы дойти до моей личной лаборатории, я мог потратить часов пять – с учетом потенциальной опасности подземных переходов. А если надо было добраться до другого города, то у меня уходило от полутора-двух недель на лошадях – если некуда было торопиться и хотелось отдохнуть извращенным способом, отдавая свой зад на растерзание хребтистой твари с меня ростом, и до трех-четырех минут стараниями мага-телепортатора – если дело было действительно спешным.
Конечно, на первый взгляд две недели – большой срок. Но мне как-то раз удалось – еще до моей последней длительной работы – месяц идти к булочнику за хлебом. Встретил одного знакомого, потрепался, зашел в гости, отметили... О чем-то поспорили, поиграли, устроили какой-то бедлам на весь город, ужаснулись, кинулись исправлять, натворили крайн-те что, таки все исправили, отметили, покуролесили... Короче, до соседнего квартала я добирался двадцать семь дней. И подозреваю, что это еще не предел.
3
Дело в том, что Госпожа Удача очень не любит, когда ее беспокоят по пустякам. Она вообще не любит, когда ее беспокоят. Поэтому большинство амулетов, которые «даруют удачу», дают лишь уверенность в собственных силах. Те же, что действительно увеличивают вашу удачливость, одновременно с тем имеют побочные эффекты, в лучшем случае выражающиеся в том, что эта удачливость внезапно исчезает. Обычно это происходит в тот самый момент, когда вам милосердие Госпожи смертельно необходимо. Конечно, бывают и исключения – но они только подтверждают это правило.