Главными пассажирами выступали различные образы людей. В одной мог сидеть сгорбленный старик, в другой молодая девушка, в третей мужчина в рассвете сил и так до бесконечности. Единственное что объединяло их, это одежда, состоящая из черного костюма, украшенного цилиндром и тростью. Вокруг всех пассажиров чувствовалась аура способная разжечь многое внутри человека, смотрящего на их образы. Они не были обычными людьми, хоть внешние атрибуты говорили об обратном.
Люди же направлявшие кареты, были точной копией людей, бесстрастно вытекающих из каменных коридоров. Кучера были облачены в те же костюмы, что и всё населения бесшумного города. Они сидели во главе повозок, и равномерно, не тратя лишних сил, направляли лошадей по прямой дороге. Это была их работа, или быть может это было их собственное желания. Они видели в этом действие необходимость, присущую лишь избранным. Они направляли экипажи уходящие далеко за границу, до которой не мог дотянуться взгляд Кейдана.
Так бесшумный город встретил новоприбывшего гостя. Он не изменил своих устоев, не дрогнули даже банальные действия, выполняемые каждым представителем населения. Они продолжали делать то, что делали без конца, будто заведенный механизм, призванный выполнять поставленные задачи. Кейдан смотрел за мельтешащими людьми, смотрел на высокие здания, стоящие вдоль каменной дороги, смотрел на серое небо, к которому тянулись кончики каменных строений, и видел тусклый оттенок, заполнивший всё пространство вокруг, будто дождь собирался залить город своими горькими слезами. Обернувшись назад, Кейдан увидел прекрасное голубое озеро с неведомыми тварями на дне. Озеро находилось в центре долины и весь ее периметр заливало яркими лучами теплого солнца. Кейдан перевел взгляд на Бесшумный город, не имеющий и капли звука. Он обладал внешностью унылой данности, способной выдать тебе инструменты, с помощью которых ты можешь попытаться окрасить город цветами смысла и радости, но в результате эти краски пропадут, затеряются среди цветов бессмысленности и тлена. Бесшумный, серый город, выглядел безумно знакомо. Его внешняя оболочка что-то напоминала Кейдану, поэтому он без лишних раздумий направился на его улицы, попутно изучая всё вокруг.
Взгляд скользил от вывески к вывески, давая возможность прочитать причудливые названия: «Всё как у всех», «Причины забыться», «Исчезнуть никем», «Возможности» и сотни тому подобных названий. Они висели над входами в каждое здания, притягивая определенных людей, исчезающих в глубинах нужного им помещения.
Одинокий силуэт чужака, причудливо разглядывающий окружение, выделялся своим внешним видом, но ни один из местных обитателей не обращал на него внимания. Всем было плевать на возникшую деталь, проявляющую небывалый интерес к обыденной данности, что источали все предметы, которые он с энтузиазмом изучал. Внутри него бурлило всепоглощающие чувство приключения. Он будто оказался в написанным романе, где главная роль досталась его незаурядной фигуре. Всё вокруг него было возможностью, поэтому Кейдана слегка подкосило осознания, что каждая выхваченная его вниманием деталь, имеет привкус вторичности, ибо всё вокруг уже существовало в далеких аналогах бесшумного города. Пейзажи и наполняющие его детали, впитали образы городов, стоящих за границами сновидения. Всё вокруг лишь жалкая копия, неспособная принести даже толику новизны в кипящие сознания Кейдана.
Множество деталей, кусочки неизвестного мира, были лишены своей индивидуальности, и в скором времени Кейдан утратил интерес. Внутри путешественника извне взыграл мимолетный приступ апатии, бесследно растворившийся под грузом неожиданно возникшей детали. В глубине бесшумного города, из неизвестных далей, доносился женский, едва слышный голос. Кейдан, пропитавшийся безмолвием города, почувствовал легкий холодок, струящийся по всей спине от того, что правила этого места были нарушены. Голос женщины растворялся в звучных пустотах окружения, и до единственного существа, способного его услышать, долетало лишь слабое колебания звуковых волн. Разобрать услышанное не представлялось возможным, поэтому Кейдан направился в сторону, откуда исходили единственные звуки.
Шагая в выбранном направлении, он невольно стал вглядываться в лица людей, мельтешащих словно муравьи. При первом зрительном анализе, Кейдан не нашёл в их обликах нечто способное увлечь внимания. Его интерес лежал к изучению доступных деталей, но, когда они не оправдали ожиданий, фигуры людей обрели новый свет, в котором Кейдан нашел заинтересованность.
Бесконечные потоки человеческих душ выныривали из каменных коридоров и в спешки исчезали в глубинах зданий, помеченных разнообразными вывесками. Их лица имели разный возрастной налет. В стремящийся толпе находились все, от стариков, до юношей и девушек. Единственные кто решил не присоединяться к человеческому потоку, были дети. Среди всей стремящийся массы, Кейдан не обнаружил ни одного ребенка.
Бурлящая толпа окрасила свои лица разношёрстными эмоциями. Некоторые с безразличным видом разбредались по разным зданиям. Кто-то, со слезами на глазах мялся возле входа, утопая в нерешительности, противоположностью им выступали люди с яркой улыбкой, без раздумий проникающие в первую попавшуюся дверь. Кто-то, с гневной гримасой залетал в здания, чуть ли не вырывая дверь. Кто-то, со страхом цеплялся за металлическую ручку, и, будто открывая для себя пугающие просторы, проникал во внутрь. Часть людей, с уверенностью на лице, с выверенной точностью, заходили в одно и тоже здания, другая часть с потухшими глазами, будто выполняя чью-то волю, медленно исчезали, оставляя послевкусия насилия. Некоторые, как загнанные рабы, целыми шеренгами направлялись в разные здания, на их фоне выделялись непринужденные личности, будто берущие то, что было нужно им. Все эти души, с безмолвием и кричащими эмоциями, не прекращали своего занятия. В их механически отточенных действиях читались надежды, сокрытые от них в зданиях, где растворялись фигуры разных людей. Они явно знали на что идут и были неспособны избежать заготовленной участи.
Кейдан, пересекая эмоциональные потоки, ощущал всю тяжесть мыслей, исходившую от местных жителей. Он следовал за единственным голосом, и в какой-то момент, проходя через очередной поток людей, его желания затухло на фоне всего того, что он видел в отдельных представителях протекающих жизней. Их эмоции, зародили в голове мысли, заглушающие женский голос, звучащий уже очень близко.
В одно мгновения, как по велению прописанного сюжета, люди исчезли, наряду с огромными зданиями. Взгляду предстала широкая площадь и Кейдан стоял у её начала. Удивленный открывшимися ему просторами, он оглянулся и заметил, что город всё также находится неподалеку. Здания стояли в досягаемости вытянутой руки, а люди, всё также не нарушая своего потока, тянулись в разные строения. В это мгновения, когда Кейдан пытался разобраться с произошедшим, до него наконец донесся голос, исходящей из центра площади.
В середине открытого пространства располагался монумент в виде огромного каменного дерева, изощрённо наполненного ветвями разной длины. Вокруг памятника стояло множество скамеек, украшенных металлическими фонарями, заливающими округу монумента тускло-оранжевым светом. Из глубины этой картины, струился красивый, женский голос, складывающий слова в строки песни. Кейдан зашагал по направлению к источнику изящного голоса, напоминающего голос из другого мира. Каждый шаг делался с чувством упоения. Метры, разделяющие его фигуру и источник голоса, таяли, за быстротечностью мгновения.
Приближаясь всё ближе и ближе, неразборчивая фигура, образовавшаяся с момента, когда Кейдан начал продвигаться к каменному дереву, сменила очертания размытой внешности, превращаясь в знакомый силуэт, окрашенный внешностью Ирины. Завидев незваного гостя, она прервала свое пения, и расплывшись в яркой улыбки, предложила сесть на соседнею скамейку.