Не обращая должного внимания, прикрываясь благой целью, Кейдан отказывался думать в том направление, где его фигура навсегда застряла в собственном сознании. Он отвлекал свои мысли значимой возможностью, обманывая свои истинные эмоции. На самом деле он боялся. Боялся остаться здесь, боялся никогда более не вернуться в мир живых, боялся оставить свою работу, боялся сгинуть, разменивая свои оставшиеся года на не воплотившуюся возможность.
Трусливые мысли умело скрывались внутри, но как только свет возможного избавления от них стал разжигать истинные эмоции, они будто накопившаяся лавина понеслись по закоулкам сознания. Вся эта карусель, кидающая мысли из крайности в крайность, прекратилась лишь когда Кейдан решил покончить со всем этим. Он устремился к двери и без лишних сомнений дернул ручку, вновь открывая темный коридор. В нем, как и в первой встрече, непроглядная тьма скрывала неизвестное внутри. Прочитав рассказ, Кейдан узнал, что где-то там в глубине находится дверь, за которой некий старик способен помочь выбраться. Это знания стало мотиватором, позволяющим сделать первый шаг в кромешную тьму.
Продвигаясь всё глубже, Кейдан не стал уподобляться герою рассказа. Он выбрал вариант опереться рукой на стену и проверяя всё перед собой ногой, медленно двигаться вперед. Иногда под руку попадались картины и непонятные отверстия, натыкаясь на которые, Кейдана пробирали нотки ужаса. Ощупывая их сугубо из любопытства, он в скором времени осознал, что эти отверстия служили всего лишь выемкой под цветы или вазы, иногда встречающиеся. Примерно на середине пути перед ногой обнаружилось препятствия в виде стола и нескольких кресел вокруг. Уткнувшись в мебель, Кейдан аккуратно обошел её и вновь прильнул к стене, держась за которую, без помех добрался до конца коридора.
Дверь была деревянной, с ручкой, расположенной слева, нащупав которую, Кейдан не стал действовать опрометчиво. Приоткрыв немного полотно, он пустил в коридор яркие лучи, способные лишь слегка проявить его истинный внешний вид. Пока он ждал, когда глаза привыкнут к свету, его взгляд унесся на просторы проделанного пути. Тут и там возникали столы, кресла, вазы, книги. Всё это расположилось на красном ковре, не потерявшим в своей новизне, словно он был куплен совсем недавно. Проникающий луч дотягивался до конца коридора и соединялся со входом, откуда струился слабый свет, способный осветить лишь пространство возле себя. Внешний вид коридора в лучах, выглядел вполне дружелюбно, в отличие от его темной версии. Все стены, потолок и пол были сделаны из того же дерева что и весь особняк. В них не было ничего того, что рисовало воображения, когда Кейдан медленно пробирался до заветной двери. Настоящий внешний вид коридора рассеивал все страхи, способные укрыться в его темных уголках. Отталкивающая прозаичность увиденного, быстро вернула внимания Кейдана, устремляя его за дверь, откуда заливая один край коридора струился свет.
Глаза больше не горели. Привыкнув к такому освещению, Кейдан набравшись смелости заглянул в образовавшуюся щель. За дверью обнаружилась почти пустая комната, полностью повторяющая описание, прочитанное в книге. В центре стояло огромное кресло, больше похожее на трон, существующий в полном одиночестве. Его хозяина не было видно. Кейдан пробежался глазами по просторам комнаты с целью найти старика, но нашел лишь заполнившую всё пустоту. Не обнаружив и следа прибывания хоть одного живого создания, Кейдан не опасаясь раскрыл дверь полностью, проникнул внутрь и стал внимательней всё осматривать.
Первое впечатления, посетившие Кейдана и главного героя книги, оказалось неверным. Заглядывая вовнутрь сквозь маленькую щель, внешний вид комнаты выглядел пустым. Никакой мебели, интерьера и деталей готовых рассказать что-либо или просто удивить своим исполнением. Так комната выглядела снаружи, но внутри, словно по чьему-то приказу всё вокруг преобразовывалось в выдающиеся произведения искусства.
С потолка свисали красные шторы, украшенные желтыми кисточками в тех местах, где эти самые шторы складывались дабы не мешать просмотру полиптихов, рассказывающих Кейдану его собственную жизнь. Каждая картина повествовала о каком-то этапе существования своего главного героя. Рассказ детально излагал весь пройденный путь Кейдана, начиная с момента его увлечения наукой, а заканчивая его путешествием вглубь самого себя. За картинами, где Кейдан прорывается сквозь разные сюжеты, составленные собственным сознанием, находилось еще несколько пустых картин. Эта коллекция с единым сюжетом располагалась по всей длине закругленной комнаты. Ряд начинался от двери слева и заканчивался от двери справа. Над ними под потолком висели шторы. В середине потолка расположилась огромная люстра с тысячью маленьких алмазов, пропускающих свет через собственное нутро. Под люстрой на полу было пустующие кресло, стоящие в сопровождение стола, заваленного рабочими журналами, ручками, карандашами и разными книгами, не имеющими названия. Небрежно разбросанные принадлежности были свидетельством того, что кто-то здесь раньше работал. Измятые листы бумаги, перечёркнутые строки в глубинах журнала, выделенные слова в книгах, источенные карандаши и пустые ручки, всё это было результатом чьего-то усердного труда. Кейдан понял, что хозяином этого рабочего места является старик, ушедший именно в мгновения, когда он пришел к нему за помощью.
Более в комнате не было ничего способного завладеть вниманием. Кейдан решил подождать возвращения хозяина особняка, усевшись так, чтобы можно было видеть проем откуда он пришел. Выбрав себе место, не отважившись сесть в кресло, Кейдан устремил взгляд на дверь, вгрызаясь глазами в единственный проход ведущий из комнаты. В голове его была каша из полученных деталей, предположений и желаний. Этот вихрь, способный свести любого человека со здравого маршрута, нагружал мыслительные процессы и в результате тело Кейдана поразила нежеланная для него усталость, перерастающая в сонливость.
Борясь со сном, он пытался привести себя в чувство. Бил по щекам, ходил вдоль комнаты, пытался постоянно двигаться, дабы не позволить телу пропитаться состоянием, когда оно готово раствориться во сне, получая заслуженный отдых. Все эти усилия приводили лишь к большей затрате энергии, поэтому Кейдан решил не тратить её попусту. Сев на пол, он думал, что в состояние противостоять выпадам сонливости, он думал, что его разум способен бороться, но это было не так.
Через несколько минут, голова, свесившись упала на грудь, заявляя о победе сна.
Глава — 11
Неожиданный скрежет открывающейся двери пробил сознания и вырвал его из пучин сгущающегося забвения. Очнувшись от медленного сна, прокрадывающегося в каждый уголок его тела, Кейдан, ошарашенный собственной беспечностью, быстро вскочил. Голова кружилась, тело жалобно скулило, умоляя прилечь и пуститься в успокаивающий сон, мысли, как праведные учителя, критиковали собственную невозможность остановить своего хозяина от глупого поступка. Физиология, пусть и на мгновения, но всё же победила, чуть не отправив сознания Кейдана далеко от единственной, предполагаемой возможности спастись. Эта ситуация поглотила его полностью, окрашивая мысли в оттенки порицания, стирая из сознания причину своего пробуждения.
Скрежет двери сопровождал её всегда, когда кто-то решался пройти через нее. Кейдан заснув еще не так глубоко, смог услышать зов единственного прохода, за которым он отважно пытался следить. Осознав, что кто-то прошел через них, сознания вырвалось из затягивающейся петли и угодило в осуждения, загораживающие действительность. Не замечая того, что вырвало его из сна, Кейдан порицал себя за беспечность, думая лишь о том, чего мог лишиться, не обращая внимания на то, что приобрел.
В комнате, где находился человек, чьи мысли были направленны исключительно на собственную оплошность, появилась фигура, смиренно выжидающая момента чтобы встретиться со своим гостем. Фигурой той был старик, смотрящий за Кейданом сквозь маленькие оконца, умело спрятанные по всей комнате. Выжидания перед встречей оправдывалось сугубо с точки зрения наслаждения. Старик вкушал каждую секунду, отделяющую его от момента завершения придуманного плана. Он чувствовал свой триумф, и, как зачастую делают люди добившиеся того чего хотели, оттягивал мгновения его наступления. Он знал, что всё исполнится, и поэтому просто ждал, игриво терзая себя оттягиванием минут.