Прошло еще несколько месяцев. Безрезультатность вылазок в свои сновидения закрепила за ними безоговорочный статус бессмысленности. Всё нечто желанное когда-то, располагающиеся по предположению в сновидениях, исчезло, так и не появившись перед мысленным взором Кейдана. Он из раза в раз проникал в свое сознания, пытаясь отыскать желанный выход, но вокруг было лишь холодное молчания. Эта звенящая тишина, на ряду со словами, звучащими из уст неизвестного, превращалась в суровую реальность, которую Кейдан неосознанно принял. Он забыл о том, что хотел совершить, забыл о себе настоящем и полностью растворился в одних и тех же действиях, начинающих фонить гниющей плотью. Кейдан не прекращал вылазки, пытаясь спрятаться за этим действиям, оправдывая свои поступки той мыслью, что он не сидит без дела. На деле же это была пустая трата бесконечного времени и яркое выражение трусости. Он боялся что-либо предпринять, ибо в одно мгновения почувствовал, что выхода не существует. Кейдан не мог даже попробовать, его руки опускались, в нижней точке они хватали ручку и отправлялись создавать на бумаги нечто, что по мнению своего хозяина было единственным способом найти решения. Он писал каждую свободную секунды, создавал десятки персонажей, помещал их в сотни историй, переплетал тысячи маленьких мгновений, наполняющих в будущем сновидения. Его действия загоняли его в глубины беспамятства, откуда он словно не хотел возвращаться. Так он избегал действительности, но время решило вновь выступить и спустя несколько месяцев, оно провозгласило, что всё им проделанное не возымело никакого результата. Как бы Кейдан не пытался сбежать от суровой реальности, заставляющей принять то, что ему нужно искать новый способ выбраться, она всё равно наполнила его пустующие сознания. Прошедшее время было потрачено на бессмысленные потуги, принесшие лишь заключения, утверждающие несостоятельность придуманного плана. Именно тогда, мысли, что образовывались при взгляде на ограждения четвертого этажа, стали набирать обороты.
Этот сюжет, возникающий в голове каждый раз, когда Кейдан поднимал глаза, стал усиленно крепнуть и перенимать черты придуманного ранее плана. Сначала он выглядел как неуместный риск, вполне способный оборвать струящуюся жизнь. Это было неоправданное действия, поэтому в начале своего появления оно воспринималось как ненужный полет фантазии. Потом эта фантазия обрела статус постоянного гостя, усиленно работающего над улучшением своего образа. Уже не было тех радикальных мыслей, отклоняющих сюжет, где тело Кейдана быстро умирает, на замену им пришли компромисс и желания выбраться любой ценной. Каждый поднятый взгляд, каждая ускользающая реальность, обрывающееся словами, каждый выпитый стакан и написанное слово, будто заявляли, что в появившемся вопросе скрывается нечто большее, возможно способное принести ускользающую свободу.
Затем наступил момент, когда фантазия стала единственным оплотом, готовым принять стремления Кейдана. Он окончательно разуверился в изначальном плане. Бесчисленные провалы, сотни сновидений и крепнущая альтернативная мысль надавили на прочный слой, скрывающий фантазию, выглядящую сначала как неоправданный риск, а теперь блистающую как единственный доступный вариант. Основой для нее стала промелькнувшая мысль, появившаяся еще при первом осознании своего положения. Основываясь на приобретённом опыте и прибавив к нему некоторые данные, Кейдан зародил в себе идею, в момент молчаливого ответа, прозвучавшего, когда старик провозгласил, что выхода нет. Эта идея заключалось в теории, что из сна можно сбежать посредством смерти. Зачастую случалось так, что в открывшимся сюжете, когда сознание растворяется во сне, главный герой, то есть сам Кейдан, умирал и через мгновения просыпался нагруженный остатками сюжета. Эти воспоминания, на ряду с воспоминаниями других людей и изучением данного эффекта, повлияли на возникновения подобной идеи. Она вспыхнула на секунды и не погаснув ушла в тень струящихся обстоятельств и быстрого вывода, заявляющего что смерть в созданном мире может повлиять на реальность. Там она росла, крепла, пускала корни, иногда проступающие в сознании, и набиралась сил, освободившихся в момент отчаяния своего хозяина.
Поднимая взгляд, он видел лишь крохотную часть этой могущественной идеи. В очередной раз, когда Кейдан вернулся из сновидения и пустился писать, его вдруг осенила вся красота этих вальсирующих мыслей. Поднявшись, он двинулся под огромную люстру с такой скоростью, что уже через мгновения созерцал те самые ограждения. Он смотрел на них впитывая без остатка всю силу растущей идеи. Её плоды, насытили организм, и Кейдан четко увидел свой новый путь, по которому готов был пройти.
Вернувшись за стол уже совсем с другими мыслями, он долго не решался написать первые строки. Кейдан обдумывал каждый аспект, вспоминал все произошедшее события, уже покрывшиеся пеленой забывчивости, думал, анализировал, сопоставлял. Так он провел несколько часов и когда всё наконец сложилось, Кейдан принялся писать с улыбкой на лице.
Сюжет заполнил пустующие пространство листов. Каждая буква насыщалась остатками затухающей надежды. Эти буквы, цепляясь друг за друга, создавали полноценную историю, не имеющую определенного финала. Концовка в этот раз не играла роли, а лишь была создана с целью завершения придуманного сюжета. В этом написание акцент делался не на определенном действие или возможности, он делался на детали, изощрённо усыпанные по мере всего похождения главного героя.
Кейдан думал над тем, что с ним произошло за весь проделанный маршрут. Его мысли бурили потерянные воспоминания, из которых он смог раскопать одно, уже утратившие яркие краски. Тем воспоминанием оказалось события, когда Кейдана погрузили в гроб и стали медленно закапывать. Этот кусок пройденного пути имел определенную ценность, ибо в нем скрывалась подсказка, натолкнувшая на возможный исход задуманного плана. Кейдан сопоставил то, что с ним произошло, с тем, что он хотел сделать, и пришел к выводу, что просто умереть будет недостаточно. Обычная смерть, к которой он мог прибегнуть, грозила повторением событий, когда его закопали или когда он сломал себе кости, убегая от жуткого создания. Тогда Кейдан был близок к смерти, но сон успевал отправить его в особняк, где весь груз событий утрачивал свое влияния. Это могло повториться, воспользуйся он подручными средствами: веревкой или банальным паданием с четвертого этажа. Нужно было придумать план мгновенной смерти.
Кейдан думал несколько часов и ничего лучше огнестрельного оружия он придумать не смог. Один выстрел в голову и сознания умирает, не успевая воспроизвести нужные процессы. На основе этого Кейдан создал сюжет, который разбавил предметами способными сотворить задуманный выстрел.
Закончив писать, он по наработанной традиции наполнил себе стакан. Жидкость обжигала горло, но через несколько мгновений дарила успокаивающие тепло, распространяющие по всему телу нежную расслабленность, в которой сознанию было проще пуститься на просторы нужного сюжета. Отпив еще глоток, Кейдан поднес к глазам свою работу и стал перечитывать её, дополняя концовку маленькими глотками спиртного. Так стакан довольно быстро опустел, в то время как мысли стали расплываться под гнетом грядущего сна. Мышцы расслаблялись, дыхания уменьшалось, силы слабели, а сон крепнул как гнетущая болезнь. Глаза уже не могли сопротивляться жгучей боли, и прикрыв их на секунду, Кейдан отправился лицезреть свои труды.
Первое, что предстало перед взглядом, было тело захлебывающегося человека. Его глаза жалобно отражали мысли, крутящиеся вокруг одного исключительного факта, утверждающего что смерть скоро заберет пульсирующий свет жизни. Он не мог вымолвить и слова, ибо рот был полностью заполнен кровью. Кейдан смотрел на него и руками прижимал пробитую рану в грудной клетке. Из раны струилась теплая кровь, заливающая всё пространство вокруг двух людей, одетых в военную форму. Кейдан, увидев этого человека, машинально откинул руки и быстро отполз назад, где наблюдал как медленно вздымающаяся грудь вовсе перестала подниматься. Человек погиб, оставив свое тело и собственную кровь, засохшую на руках его боевого товарища.
Кейдан, ошарашенный увиденным, не сразу понял, что происходит. Смерть повергла его в смятения, но он быстро нашел выход, ибо из глубины сознания стали доноситься воспоминания, объясняющие происходящие вокруг. Это был его сюжет. Сюжет, наполненный оружием разных видов. Этот желанный инструмент применяется человечеством с момента своего создания. Люди убивают друг друга, защищая собственные интересы и где как не на войне, где гибнут миллионы, можно найти множество экземпляров способных сотворить задуманное. Кейдан придумал сюжет, где точно сможет найти огнестрельное оружие, но не указывая на него и не выделяя тем самым как главный элемент повествования. Иногда главный элемент повествования, нарочито выделяемый, служил основой для провального эпизода в задуманном плане, поэтому Кейдан решил избежать прямого упоминания оружия. Он описал войну, убийства, смерть. А как известно, на войне применяют разные способы умерщвления себе подобных, и огнестрельное оружия в таких мероприятиях должно было быть в излишестве.