Игры складывались интересно потому, что в это время в отпуск приезжали ребята, которые занимались футболом профессионально. Таких в наших районах Ростокино и Северянка было немало. Чемпионат СССР в те годы проводился в классе А. Сейчас это Высшая лига в классе Б. Все они в воскресенье приходили на школьный двор, иногда не совсем в форме после вчерашнего – спортивный режим, конечно, нарушали. Распределялись профессионалы по разным командам, потому как, если бы играли вместе, победить их было практически невозможно.
У каждого из нас была точка на площадке, с которой мы могли не просто пробить, а забить, если никто не мешал. Со мной в команде часто играл мой одноклассник Боря Якимов. До восьмого класса мы сидели с ним за одной партой. Он мог по центру забивать от своих ворот. Бил поверху. Игра шла без вратаря, а гол засчитывался в том случае, если мяч пролетит между стойками. Щит с кольцом находился на высоте трёх метров.
У меня такая точка была справа, если я проходил до неё, то часто забивал. Но главным голеадором у нас считался Иван Стефановский, который на два года старше меня. Учился он без троек. Уже в семнадцать лет, в десятом классе, играл в команде мастеров в хоккей с мячом, и это никак не отражалось на учёбе. Иван и в футболе здорово отличался. Его приглашали в московские команды «Локомотив» и «Спартак», но мать была против. В её понимании спорт являлся развлечением, а не серьёзным занятием. Иван жил без отца, который погиб на фронте, как у многих пацанов того времени. Окончив десять классов, поступил в московский автодорожный институт. Учась там, он играл за «Буревестник» в хоккей с мячом. Я несколько раз видел его игру на стадионе. Иван был «находу» – лидером в команде, а на футбольном поле он забивал практически с точки углового с подрезкой мяча от (внимание!) двух штанг. Иногда Иван делал это на спор. Однажды он при мне выиграл девять рублей. По три рубля за каждый удар – приличные деньги для того времени. Вот пример: бутылка водки в то время стоила два рубля шестьдесят две копейки, а килограмм колбасы – два рубля двадцать копеек. Сам Иван не пил и не курил. Помню, первый трояк он выиграл у Валеры Бабанова, который в то время играл в футбольном клубе «Алга» Фрунзе в классе А центральным нападающим. Его приглашал в «Спартак» сам начальник команды Старостин, который даже приезжал к Валере домой, но, увы, помешала водка. Бабанов рано ушёл из футбола и из жизни.
Те, о ком я тут написал, это уже не прочтут. Пишу и вспоминаю лица, имена ребят. Пусть память о них останется в этом рассказе.
Лёва-жид
В далёкие детские годы запомнился один игрок в карты. Мне иногда приходилось присутствовать при игре и видеть, как он играл. Как-то в воскресный день мы с ребятами за сараями «стукались», а точнее боксировали в перчатках. Не помню, кто нам принёс две пары старых боксёрских перчаток (раньше бились в голый кулак). Старшие пацаны советовали зажимать бумажки, чтобы кулаки не раскрывались. Пару раз попробовал, но лучше бить не стал.
Когда я наблюдал за боем друзей, отдыхая и ожидая своей очереди, меня окликнул Лёва. Он был профессиональным вором-карманником. Жил в соседнем со мной бараке, конечно, имелось у него и погоняло – Лёва-жид, но он не обижался. Он происходил из еврейской семьи. Отец его был инженером, мать работала учителем литературы и русского языка в техникуме. Несмотря на разницу в возрасте, он был старше лет на десять, мы всегда с ним общались, причём только по-доброму. Лёва окончил семилетку на одни пятёрки, много читал, учил немецкий язык и не без успеха, но в пятнадцать лет за карманную кражу зашёл на зону.
Лёва спросил: «Вован, есть у тебя копеек двадцать? Отдам быстро». И, правда, не обманул. Рядом с местом, где мы боксировали, несколько человек играли в карты, не в сарае, а на улице. Погода была солнечная, но ещё лежал снег – был март месяц. Только я закончил очередной бой, подошёл Лёва и, улыбаясь, сказал: «Сегодня воскресенье, держи трояк, бери пацанов, успеете в «Север» на два часа». Шёл 1955 год, три рубля в эти годы – хорошие деньги. Детский билет в кино стоил десять копеек, мороженое – от семи до пятнадцати, бутылка крюшона – двенадцать, пирожное – от одиннадцати до двадцати двух копеек. Вот так Лёва устроил нам праздник.
Вскоре после этого случая он опять сел, но ненадолго. Вышел, примерно, года через четыре. После того, как он вернулся, я и увидел, как он играет в карты. Игра проходила в сарае моего соседа Славки. На серьёзные деньги на улице не играли. Мне в ту пору было четырнадцать лет, сам я карты не признавал. Игроков было человек семь-восемь. Взрослые – лет по тридцать-сорок, все из криминала. Представляли Лосинку, Марьину рощу, Сельхоз и известную Мазутку. Началась игра с двадцати копеек. Я внимательно смотрел, хотя в самой игре ничего не смыслил. Игроки изредка перекидывались фразами, иногда в шутливой форме. Выигрывали и проигрывали молча, не проявляя эмоций. Прошло около часа, а рядом с Лёвой уже оказалась куча денег. Деньги лежали на большом листе фанеры -это был импровизированный карточный стол. Один из игроков, улыбаясь, достал из кармана финку с красивой наборной рукояткой из цветной пластмассы, передал её Лёве со словами: «Положи сверху денег, чтобы не разлетелись». У меня в своё время была такая финка, но бабушка нашла её, пошла и выбросила в речку Яузу, которая протекала совсем рядом с нашим бараком. И вот подошло время, когда игрокам на кон было нечего ставить. Лёва раздел их полностью, но они на проигрыш реагировали очень спокойно. Тут появились водка, закуска – колбаса, стали выпивать. Я отошёл в сторону. Вдруг подъехал милицейский мотоцикл с коляской с двумя милиционерами. Кто-то стуканул – не без этого, но стражи порядка опоздали. Карт уже не было, а выпивать в воскресенье не возбранялось. Игроки предложили милиционерам по «соточке» в честь выходного дня, те, пошутив, отказались.