Считая себя победителем, Реимша гордо взял из рук парнишки свою шапку, такую же облезлую, как и шаровары, вложил в нее свой выигрыш и нахлобучил на голову.
— Пусть теперь начнется собачья борьба малышей. Наверно, гость хочет бороться с ними? — сказал он.
— Не хвастайте слишком, силач, — сказал Шакир, задетый за живое.
— Хотя вы и справляетесь с двумя девушками, но против меня вам не устоять! — с насмешкой выпалил Реимша.
Шакир, сбросив с себя плащ — актак, вышел в круг, начал обход противника справа. Не успел Реимша волосатыми руками дотронуться до противника, как Шакир молниеносным пинком сбил с него шапку. Растерявшийся Реимша на миг замер, машинально почесал шею и под разразившийся хохот попытался обелить себя:
— Ты, друг, можешь справиться с двумя бабами.
Шакир ринулся на шамана.
— Ты знай, что говоришь!..
Товарищи еле удержали Шакира.
И вот сегодня в шутках они намекали на тогдашний случай. Шакиру было неловко за себя. Но, как бы то ни было, с этими простыми и здоровыми дехканскими парнями он начал дружить.
XIII
Турфанский ансамбль прибыл в Алтышар — край шести городов — и побывал в древней столице — Кашгаре — и окружающих его селах. Участников ансамбля интересовало и увлекало здесь очень многое: исторические памятники Кашгара, мазар Аппака-ходжи и проходившие возле него знаменитые массовые моления — сайля. Абдугаиту особенно запала в память история Аппака-ходжи и его рода, а также ритуальное чествование памяти известной красавицы Ипархан. Его сильно взволновала массовость сайля, в котором участвовали тысячи паломников, приехавших к мазару из далеких городов и сел.
Внутри мазара монотонно читали проповеди и толкования корана, а снаружи, у стен его просто посредине улицы, неумолчно тянули «зикр» дервиши и блаженные: «Хум-м, алала-ху! Хум-м, алала-ху!». Одни просили бога об отпущении грехов, другие самозабвенно рассказывали древние былины и сказания. Религиозное возбуждение вначале сильно смутило Абдугаита, но постепенно он успокоился, и в нем проснулся присущий его натуре интерес к народному искусству; особенно его заинтересовали маддахи — певцы и сказители, выразительно читающие стихи из старинных дастанов.
Абдугаит задержался возле одного старика маддаха.
Одетый в лохмотья, с нечесаной бородой, с темно-медным от загара худым лицом старый маддах воспевал сражение хазрета Али с язычником Жунабилом: «…Вышел Заркум — сын Жунабила — на бой с мечом в сорок аршин, и пожелал он сразить батыра Али, который разрушил крепость Хайбар…»
Маддах читал с подъемом и восторгом, он жестикулировал, беспрестанно двигались его лицо, глаза, усы и борода. Неизвестно, верил ли старец сам в то, что воспевал, но картину битвы он передавал убедительно, захватывающе. Его слушали восторженно. Абдугаит чувствовал себя участником легендарного поединка и видел своими глазами, как хазрет Али силой меча и беспримерными подвигами обращал народы в ислам.
Малограмотный Абдугаит еще не мог ясно представить себе, что эти религиозные торжества в течение веков обрекали уйгурский народ на варварство. Он не знал, что с установлением господства ислама было уничтожено двухтысячелетнее наследие уйгуров-буддистов в области живописи и художественной архитектуры. Ислам запрещал живопись как неугодное аллаху явление. Абдугаита поразили песни и музыка Кашгарии. Здесь все юноши и девушки были певцами, танцорами, музыкантами. Они пели и на работе, и во время прогулки на улице, и на молотьбе, и на мельнице, пели в ритм своим рабочим движениям.
Здесь не было музыкантов-профессионалов, каждый играл на чем-нибудь. О любви кашгарцев к музыке говорило обилие замечательных инструментов: дутар, тамбур, сатар, гиджак, калун, янджин, рузгаб, дап, думбак, карнай, сурнай и еще много других.
Содержание здешних песен и танцев было самым разнообразным для стариков и молодых, для мужчин и женщин. В них рассказывалось о прошлых и нынешних событиях. В этом крае, как ни в каком другом, сохранились все варианты и вариации «Двенадцати мукамов» — великой музыкальной сокровищницы уйгурского народа.
Абдугаит и его товарищи с восхищением наблюдали танцы доланских кокеток и шутниц, кучарских нежных и стройных красавиц, пляску озорных, физически сильных и отчаянных кашгарских джигитов.