– Как тикают. Я в Германии искал себе настенные, чтобы вот так. Нашел. Хорошие и дорогие. А в этих что-то все-таки по-другому. А что не пойму.
– Это звук. Звук в доме по-другому ощущается. Часы не причем.
– Да, да ты прав. Старая развалина меняет все, что в него попадает на свой лад. Ты поэтому отсюда не переезжаешь? У тебя же есть другое место, я знаю. – Александр напрягся. – Значит он знает про Марию- вдруг всплыло в мыслях. – Знает. – он помолчал несколько секунд и зло утвердительно проговорил.
– Ты знаешь все. Черт, когда ты узнал?
– Не называй меня так. – иронично попросил Юрий, усаживаясь на то же место в темноте. – Раньше мне бы это польстило. А сейчас.
– Ты шутишь, значит все не так плохо.
– Я шучу, потому что все так….
– Послушай, – перебил его Александр,– Тебе нужна операция. Просто, хорошо сделанная операция и надежда, что организм справится. То, о чем ты просишь у меня тебе не нужно. – он говорил в темноту и теперь приходилось перекрикивать ходики на стене потому что они все время сбивали с мысли.
– Ты заметил. Звук часов. Я вернул твоему дому голос и тебе стало трудно спорить с нами двоими.
– Ты опять шутишь?
– Ты знаешь, что нет, – после паузы он продолжил, – Операция в Израиле назначена на конец месяца. Подумай. – Из темноты в полосе света появилась рука и придвинула бутылку с гранатовым соком ближе к Александру. – А вдруг она кончится неудачей. – рука из темноты замерла и медленно уплыла обратно. – У тебя не будет другого шанса еще раз это попробовать. – и после паузы добавил. – А мне еще раз это понаблюдать. Может там и про меня что-то станет ясно? – голос его почти растворялся в движении часового механизма и Александр понял, что тот напротив прав и это дом приобретя голос требует того же. Или. Или сам он этого хочет и всегда хотел. Вернуться туда. Он взял одной рукой бутылку, а второй решительно повернул крышку. Крышка оказалась открытой. Значит все уже готово понял Александр и поднеся бутылку к губам медленно выпил все глоток за глотком.
– Отлично,– Вдруг спокойно и быстро заговорил Юрий- у нас около пяти или десяти минут. Делай то что я говорю. Возьми документы, ноутбук, в общем самое дорогое что у тебя здесь есть. Мы одеваемся и уходим. Машина стоит около музея.
Александр ни чего особого не почувствовал, но сделав этот шаг понял, что дальше он должен слушать что ему говорят и ждать что с ним произойдет, потому что дальше все произойдет помимо его сознания и теперь он лишь наблюдатель странных явлений и представлений теней непонятного мира. –Это наркотики? – только спросил он, вставая и исполняя то, что ему сказали.
– Нет, конечно. Набор безобидных трав, которые растут на склонах Алтайских гор. Не более. Ты уникален тем что они нужны тебе просто чтобы запустить нужный механизм. И все. Все, не спрашивай. Мало времени.
Александр взял сумку и побросал в него некоторые вещи, деньги и документы. Сверху положил ноутбук. В голове его сначала что-то сильно зашумело и показалось, что все тепло тела устремилось вверх от чего захотелось закрыть сначала глаза, затем зажмуриться и остановить жар ладонями. Он схватил лицо руками и почувствовал, как Юрий толкает его к выходу. На ступеньках огонь в сознании растаял и пытаясь открыть глаза он перебирал ногами в темноте ступеньки уже плохо понимая происходящее. На миг, уже за дверью, ему стало страшно, но страх тут же пропал, впрочем, как и все другие реальные чувства. Знакомые ощущения, внутренний диалог и контроль происходящего стали бесполезны и Александр отбросил их как ненужную надоевшую одежду в жаркой новой стране. Тут он почувствовал сначала полную беззащитность, но вновь приобретенные невероятные чувства принесли с собой глубокий покой и пустоту. Слово «пустоту» загудело в нем последним уу и этот легкий гул заменил собой все звуки ночи. Больше его уши ничего не слышали. Все рождалось из ниоткуда прямо в сознании и в нем же таяло, когда становилось не нужным. Взглядом он еще видел, что с ним происходит, но было это все как на экране немого кино, когда в зале посторонние люди говорят о чем-то своем, но фильм идет параллельно с их разговором не кончаясь, но и без возможности сконцентрироваться на сюжете неинтересного фильма.