–А может, и нет. – Услышал Сергей последние слова Иваныча.
– Сегодня мы идем на новоселье. Как я понимаю ты поэтому приехал раньше, – он опять замолчал.
– Или ты еще не решил окончательно.
– Решил. Почему нет, – вырвалось само у Сергея хотя сомнения никуда не делись.
– Ну и хорошо,– донеслось с кухни. Значит в 6 часов вечера. Ну, а где, ты помнишь.
Неприятно понимать, что ты трусишь и не можешь выбрать. Именно понимать, ловить самого себя за руку. Честно признаваться в этом и терпеть это оцепенение и тяжесть во всем теле которое возникает в такую минуту. Не отрицать, что он, этот страх, есть, не бравировать и не смеяться над ним ни в коем случае. Именно от того как ты поведешь себя с этим страхом, воспримешь ли его всерьез и стиснув зубы оставишь в себе какую-то часть, свободную от него, или он захватит тебя и будет врать, что ты его победил или его этого страха и вовсе нет, а это тяжелые обстоятельства заставляют тебя так поступать. Оправдаешь ли ты его или найдешь в себе часть свободную от него и поверишь ей, этой маленькой и слабой, но чистой частичке самого себя, которая просто есть. Именно это отличает труса от сильного и именно это будет отличать тебя от других, которых страх смог обмануть.
Сергей не смог сделать ни того ни другого и быстро убравшись в своей комнате он лег на диван перед телевизором и просто уснул. Так было проще. Проснулся он четверть шестого и, хотя идти было минут пять он собрался, выпил воды и закрыв обе двери на ключ, не спеша, пошел вверх по улице. Широкая улица с трамвайными путями посредине поворачивала направо, но Сергей повернул налево в крутой переулок, где раньше был монастырь, с которого все и началось. Пройдя немного, он остановился, и почувствовал, как что-то непонятное наполняет его. Вокруг никого не оказалось, и он остановился между двух старых купеческих домов и даже не замечал, что у кованного крыльца припаркован красный автомобиль, а из открытого окна вырывается на улицу белая занавеска за которой слышны голоса детей.
А может и тогда, много лет назад, было открыто это же окно, и занавеска выхлестывала из окна, и другие дети смеялись от радости за ней. А он стоял и видел уже не только стены в четыре кирпича толщиной с аркой во двор и нехитрые, но такие понятные узоры над окнами, а тех давних людей. Он прошел дальше и в который раз остановился возле таблички на которой было написано, что в давнем 1609 году это здание построил купец Афанасий Осипов. Белые с широким крыльцом палаты и сейчас смотрелись празднично и торжественно, а тогда в октябре 1609 года, когда выпал первый снег и укрыл грязь земли люди, шедшие из церкви монастыря, деньги на которую дал он же купец Афанасий Осипов, останавливались полюбоваться на эту дородную барыню в белоснежном меху на плечах вокруг резного кокошника над вторым этажом. И дым из труб и пламя свечей у окна далеко были видны над Ильинской горой, а может и с другого берега реки. И в деревне, что в верстах трех вверх по Волги выходил крестьянин из избы, в которой часто и окон то не было, и видел тот огонек, да храмы на горе и вера в красоту и порядок оживала, делая трудную жизнь спокойней. И наступающий вечер, и августовская прохлада с Волги, и одинокий удар колокола в монастыре превратил улицу в город на картинах Славинского с его фантастическим реализмом.
Именно желание понять историю и источник этой красоты заставляло Сергея начать искать то, что отмечено на старой карте. А вовсе не жажда сокровищ и тайники со старинными книгами, которые можно продать, сделав себе состояние. И что теперь. Ему предстоит тайно начать копать и искать подземные ходы, чтобы потом, если им повезет, поделить все в лучшем случае на троих, и исчезнуть каждый со своей частью клада. Так что ли? Так очень может быть. Виктора скорее всего мало интересует настоящая ценность того что они могут найти. Приключенческий туман будоражит его воображение, но деловой прагматизм развеет его, как только реальность подарит удачу. У Александра Ивановича свои счеты с этой историей. И совсем не факт, что он рассказал все, и другие пружины его действий не остались скрытыми им из каких-то своих соображений. Да все это так. Или просто это моя нерешительность и страх. Думал Сергей, поворачивая обратно по дорожке туда, где его ждали.
В подвальчике было светло и уютно. Он опоздал, и приятели уже открыли первую бутылку шампанского, и выпили как минимум по бокалу, заедая все нарезанной копченой колбасой с большой тарелки и конфетами из красивой коробки, что стояли на столе в углу. Сергей улыбался молча, пожимая приятелям руки, а те, уже освоившись, тянули его в дальнюю комнату, куда вела не замеченная сразу дверь.