— Ты чувствуешь его волка или типа того? — спросил Сириус. Он сидел, скрестив ноги, напротив Римуса.
— Очень смутно, — покачал он головой. — Я сломал лапами ему рёбра, — признался Римус, опуская взгляд. — А ему нельзя сейчас давать никаких зелий.
— Ты не виноват. Я помню, что в твоих воспоминаниях ты же сам мне показал, как твой волк любит меня, какой он ручной, — успокаивал его Сириус, поглаживая по коленке. — А представь, как будет славно, когда выйдет Лунатик и увидит меня, как Гримма? — Лунатиком они называли волка Римуса. — А потом, когда мы поженимся, наша магия станет едина, и ты больше не будешь зависеть от Луны. Мы в любое время сможем выйти в лес и поохотиться на дичь. Когда я становился Бродягой, мне даже нравилось носиться за дичью. — После Азкабана это был вопрос жизни, но в самом начале бегать за кроликами ему и правда нравилось.
— Сириус, ты должен сосредоточиться на нем, а не на мне, — Люпин насупился, пытаясь скрыть улыбку. Ему казалось, что сейчас она будет неуместна. — Ложись рядом с ним с той стороны, попытайся нащупать связь.
Северус был горячим, но его продолжало трясти, словно от холода. Сириус послушался, с жалостью наблюдая за парнем. Всё-таки это не тот же Снейп, это другой человек, и их двоих не связывает вражда. Это просто пострадавшая сторона. Люпин вытянул ноги, когда Блэк послушно пересел, и стёк с подушки ниже, ложась рядом, словно показывая, как на примере это должен сделать и он.
— Надо снять повязку, — подумал в слух Сириус. — У него же должна зажить рука в процессе обращения. Или нет?
— Должна. Если тебе кажется, что надо — делай. Убери сомнения, доверься инстинктам. Если я решу, что мешаю тебе, то уйду, — пообещал он, хотя ему бы хотелось остаться, но и рисковать они не могли. — Делай абсолютно всё, что подскажет тебе внутреннее чутье.
Комментарий к Глава 5
Бечено.
========== Глава 6 ==========
— Я помню Снейпа как тяжёлого человека, — решил рассказать Сириус, пока снимал повязку. — Мы плохо поступали по отношению к нему. Я не знаю, почему, но он раздражал всегда, просто появляясь в поле зрения. Он вырос в скрытного и саркастичного типа, но он варил тебе зелье, которое блокировало неуправляемого волка в полнолуние. Видимо, даже пройдя все трудности, в нём оставалось что-то доброе, да?
— Вальбурга сказала, что этой зимой умер его отец, а в прошлом году мать. Он последний из рода Принцев, но он — чистая кровь, поэтому связь с предками утеряна, и в наследие он не мог бы вступить. Хотя бы за это он не будет меня винить, — рассуждал Римус. — А представь, если бы он мог наследовать силу предков, как ты, и хотел бы восстановить род?
— Значит, всё-таки у семей есть ограничения, с кем желательно вступать в связь, а с кем нет, если это грозит угасанию рода, да?
— Все стремятся к благополучию рода, — пожал плечом Люпин. — Но мать Северуса, которая была единственной наследницей, не виновата, что нашла пару, неподходящую для рода. Всё вело к их угасанию.
— Ну вот, тебе тем более не о чем переживать, — заметил он. — В той жизни он был влюблён в Эванс, которая ушла по итогу к Джеймсу. Тут тоже что-то такое было, верно?
— Они точно дружили, во всяком случае, Северус так считал. Лили подло поступила, и раз она всё ещё с Джеймсом, то своих ошибок не понимает, значит, её всё устраивает.
— Ты ведь общался с Поттером, потому что я с ним дружил? — Сириус это понимал. — И, наверное, ты же меня и направил на путь разума.
— Нет, — улыбнулся Римус. — Это сделала моя мать. Когда наших родителей опять вызвала декан, она угрожала мне, что если я не исправлюсь, то она меня переведёт в другую школу. Тогда-то мы и поняли, что нужно всё менять. Это было после того дня, когда Северус ругался с Лили под дубом у озера. Джеймс их увидел и предложил разобраться со Снейпом, чтобы он не приставал к его подружке. Они как раз начали встречаться. И мы зачем-то пошли вместе с ним, — Люпин не отдавал это воспоминание, ему бы не хотелось, чтобы Сириус это помнил, он бы и сам с удовольствием забыл тот инцидент. — Сперва мы ничего не делали, Джеймс влез в их спор, толкая Северуса. — Но знать-то Сириус про это должен. — Палочку отобрал и сломал. Тут мы поняли, что Джеймс начал перебарщивать, и принялись отговаривать его. А Эванс упрекнула нас, что мы трусы и таких друзей Джеймсу не надо. В это время Поттер чарами подвесил Снейпа вверх тормашками.
— Старые потёртые подштанники? — не весело хмыкнул он.
— Угу, — кивнул Люпин. — Поттер сказал, что мы лузеры, когда мы начали пытаться отменить чары, и ушёл с Лили. Но мы не знали контрзаклинания, эти чары были модифицированы Северусом. Ему было очень стыдно, он вот-вот готов был расплакаться, и на этом моменте нас поймала декан. Она, конечно, не поверила, что мы пытались помочь, оправила к директору ждать её.
— А потом мы извинились за прошлые подшучивания перед Снейпом, в которых принимали участие, но он проигнорировал нас, — это Сириус помнил из думасброда. — Похожая ситуация была, только Северусу помогла Лили, потребовав, чтобы Джеймс перестал. А злой Снейп, отпущенный всё-таки на землю, обозвал её обидно, и они поссорились. А я не увидел ничего плохого в том, чтобы продолжить издевательство. Мне почему-то казалось, что он сам напросился, что это он всё время лезет на рожон, вынюхивает около нас что-то. Я только сейчас понимаю, что мной двигало что-то неконтролируемое, по отношению к другим я себя так гадко не вёл.
— Как думаешь, что хотели сказать предки, делая тебя таким? — Римус привстал, рассматривая повреждённую руку. Глубокие раны не кровили, но выглядели всё ещё воспалёнными.
— Чтобы я чувствовал раскаяние сейчас?
— А ты чувствуешь? Тебе обидно, что ты не можешь исправить то, что делал там?
— Да, и может эти чувства помогут найти с этим Снейпом связь, — Сириус потянулся через лежачего и взял Люпина за руку.
— Мне кажется, он почти не дрожал, когда ты снимал бинты, — заметил Люпин. — Может, ему нужен физический контакт с тобой? Что ты думаешь, есть предчувствие?
Сириус не знал, он ничего не чувствовал, ничто не подталкивало его к действию, но проверяя слова Римуса, пододвинулся ближе. Так, что теперь его грудь касалась тонкого бледного плеча больного. Северус перестал дрожать, но задышал чаще и глубже, между чёрных бровей залегла еле заметная морщинка.
— Он нахмурился, — фыркнул Сириус.
— Кажется, он чувствует твой запах, — предположил Люпин. — Мы ведь его быстро полюбим? — подумал он в слух.
— Кхм, это обязательно? — Блэк не был столь же романтичен.
— Ну, знаешь, — Римус надулся, хмуро посмотрев на Сириуса. — Я бы не хотел быть связанным всю жизнь с семьёй, которая меня не любит. А если он всё же будет омегой? Представь, как ему будет обидно, что его муж к нему равнодушен.
— Мерлин, меня всё ещё передёргивает от этой мысли. Как она так просто уживается в твой голове? Я бы никогда не смог делить тебя с кем-то.
— Не просто. Но я понимаю, что не буду бороться с инстинктами, и принимаю их заведомо до того, как они пробудятся. Твой волк проснулся в тебе так недавно, что ты просто ещё не успел ощутить его власть над собой в некоторых моментах. Если он будет омегой, то ты будешь желать его точно также, как и меня…
— Нет, — протянул Сириус, перебивая Люпина. — Никого я также желать не смогу.
— Это мы ещё посмотрим, — весело фыркнул тот. — Но желание волка и твои искренние чувства, конечно же, разные вещи. Поэтому я надеюсь, что у нас втроём будет достаточно точек соприкосновения, чтобы из этих принудительных для всех нас, а особенно для него, отношений смогли образоваться крепкие, построенные на доверии и любви чувства.
— Римус, Мерлин, сделаю всё, что скажешь, во всяком случае, попытаюсь, — Сириус осторожно перегнулся через парня и поцеловал Люпина. — Всё, что скажешь, любовь моя.
— Тогда прекращай болтать и сосредоточься, — он пытался быть строгим, но дурацкая улыбка всё ещё была на его губах.